О неверии и упражнении сердца (3 Воскресное)

Сегодняшнее воскресное евангельское чтение повествует нам о том, как воскресший Господь явился сперва Марии Магдалине, из которой изгнал семь бесов. Она пошла и возвестила об этом ученикам Христовым, но те ей не поверили. Потом Господь явился Луке и Клеопе, шедшим в Эммаус. И когда они рассказали об этом остальным ученикам, те опять не могли поверить.

Хотя ученики очень скорбели, что Господь их оставил, плакали и рыдали, как сказано, тем не менее они не поверили свидетелям Его воскресения. Казалось бы, как же так, Господь столько раз им говорил, что Он должен пострадать, а потом воскреснуть. Но погруженность в отчаяние затмила им память. Это произошло потому, что они еще не были людьми духовными в православном понимании этого слова. Господь через слово только предочистил их к принятию Святого Духа, но они еще Духа Святого не получили. Поэтому ум их пленялся то одним, то другим обстоятельством и они просто забыли о том, чт€о сказал им Учитель. Горе вытеснило память об этом.

Нечто подобное происходит и с нами. Мы уже прочитали Евангелие и вроде веруем, что Христос не только был когда-то, но есть и сейчас и участвует в нашей жизни. Но из-за погруженности в свою собственную жизнь, в свои переживания и мысли память о том, что Христос среди нас, как-то уходит. Хотя время от времени появляются свидетели, которые говорят нам, что жив Христос, и наше сердце воскресает для этой мысли, но потом житейские перипетии опять уводят нас от сознания, что Господь пребывает с нами, что Он никуда не ушел, Он рядом и действует. Это происходит с нами оттого, что мы тоже, как и апостолы, не имеем Духа Божия в той полноте, которую они получили позже, в день Пятидесятницы. И нам нужно еще восприять Духа Святаго, нам нужно еще стать людьми подлинно духовными.

Господь явился одиннадцати ученикам, «возлежавшим на вечери, и упрекал их за неверие и жестокосердие, что видевшим Его воскресшего не поверили». Упрекал не только за неверие, но и за жестокосердие, потому что человек верует не умом, но сердцем. И жестокосердие, огрубление сердца не дают ему воспринять веру во всей полноте, делают его невосприимчивым. Сердце — это орган веры, и, как любой орган, оно может утратить свою функцию. Глаза могут покрыться катарактой — и человек потеряет зрение; барабанные перепонки могут лопнуть — тогда человек перестанет слышать; может лопнуть сосуд в мозгу — и человек утратит речь. Так же и сердце: оно может воспринимать духовное, а может не воспринимать. Многие думают, что если человеку очень убедительно объяснить, то он обязательно поверит в Бога. Это огромное заблуждение. По каждому слову Евангелия написаны тома, все разъяснено, разжевано сотни лет тому назад, все давно известно — надо просто пойти в библиотеку и почитать. Православная философия настолько сокрушительна для ума, что никакие марксизмы не устоят перед ней никогда. Именно поэтому все эти книги были изъяты не только из библиотек, а их даже в букинистические магазины не принимали, потому что, не дай Бог, кто-нибудь прочтет, и все ему станет ясно. В православном мировоззрении нет темных дыр, оно содержит ответ на всё — но это только для ума, потому что ум можно убедить логикой. Хотя мало кто умеет логически мыслить, но все-таки если человек напряжется и будет следовать логическим рассуждениям, то ум можно убедить. А сердце? Сердце не заставишь верить ничем, его надо обязательно предварительно умягчить.

Сердце Марии Магдалины сначала тоже было огрубелым. Господь изгнал из нее семь бесов, семь страстей — значит, она тоже имела смертные грехи, свойственные всем нам, людям падшим. Но Господь спас Марию — спас за то, что она «возлюбила много», то есть умягчила свое сердце, так что оно оказалось способно воспринять, и Господь многое ей открыл и ей первой явился воскресшим. Поэтому если нам что-то неясно в Писании, это не потому, что мы глупые и необразованные люди. Апостолы все были людьми необразованными и очень простыми, но веру усвоили, потому что усвоение шло сердцем, а сердце у них было чистое. И многое, чего они не понимали умом, они сердцем уясняли быстро, а потом уже это осмысливал ум. Так бывает и в любви — сначала человек любит, хотя и не знает, почему и за что. А уже прожив жизнь, он может объяснить: вот это мне любо в этом человеке, вот это любо. То есть сначала любовь, а потом уже объяснение.

«И сказал им: идите по всему миру и проповедуйте Евангелие всей твари. Кто будет веровать и креститься, спасен будет; а кто не будет веровать, осужден будет», хотя и крестится. Многие на вопрос: «Веруешь ли ты в Бога?» — отвечают: «Я крещеный», забывая о том, что и Маркс был крещен, и Гитлер, и Ленин, и Сталин, и Лаврентий Павлович Берия, наверное, тоже был крещеный человек. Но крещение само по себе не спасает, потому что это не магический акт: что-то поколдовали, и ты спасен. Нет, крещение начинает действовать в человеке, когда у него есть вера, а если веры нет, крещение лежит втуне. Вот у нас вся страна крещеная, но пока что-то толку от этого никакого не видно. Все только приходят и крестятся, а зачем они это делают, объяснить не могут — хочу и все. Говорят: у меня прабабушка была крещеная, у меня прапрапрадедушка был крещеный, поэтому я хочу креститься. То есть никакого вразумительного ответа человек дать не может. Сердце заставляет это делать, сердце чувствует, что это надо, а ум не в состоянии осмыслить — настолько уже закоснел, что у него нет никакого ресурса, чтобы в это погрузиться, это изучить, чтобы догнать работу сердца. Поэтому процесс осмысления может быть очень длительным.

«Уверовавших же будут сопровождать сии знамения: именем Моим будут изгонять бесов; будут говорить новыми языками». Могут даже взять в руки змею ядовитую; если даже кто смертельное выпьет, не повредит им; а если возложат руки на больных, то они встанут здоровыми. Вот такие признаки сопровождают верующих во Христа. И если мы проверим, как это у нас получится, мы увидим, что ничего такого не происходит. Следовательно, по определению, никакой веры христианской у нас нет, потому что если имеешь веру с горчичное зерно и скажешь горе: двигнись и вверзись в море,— она пойдет и вверзится. Только если мы стяжем Святый Дух, то есть станем святыми, эти признаки будут явными. Поэтому мы и называем святых чудотворцами. Вот святой праведный Иоанн Кронштадтский чудотворец плыл на пароходе, и он сел на мель. Что делать? Отец Иоанн пошел в уголок, помолился — вода в реке прибыла на два метра, и пароход дальше поплыл. Вот это человек верующий, это человек духовный.

Конечно, каждому святому своя мера. Апостол Павел говорит: есть святые как солнце на небе; солнце от земли в славе разнится; и звезды тоже разные — одна поярче, другая поменьше светит. Но каждый христианин призван именно к святости. А если нас удовлетворяет наша такая жизнь — в постоянном забвении Бога, в нежелании стяжать подлинную духовную жизнь; если мы не хотим действительно достичь Царствия Небесного; если мы не плачем о том, что нет у нас подлинной святости; если не горюем о том, что мы никому не можем помочь своей молитвой, то тогда мы так и останемся вне Духа Божия. А «кто Духа Христова не имеет, тот и не Его»,— говорит апостол. Поэтому нам надо Духа Святого стяжать. Для этого Господь и приходил. Он сказал: «Огонь пришел Я низвести на землю, и как желал бы, чтобы он уже возгорелся!» Господь хочет, чтобы этот огонь в нас возгорелся. Он избрал нас из жуткого, похабного, заблудшего мира. Он даром дал нам веру — в один прекрасный момент мы оказались верующими людьми. Он дал нам источник новой жизни, собрал нас в храме. Он научил нас молиться, дал нам заповеди, Священное Писание, дал нам в пищу Плоть и Кровь Свою, чтобы мы из этого источника благодати Божией черпали благодать.

Но хотя мы приступаем к Чаше Жизни, благодать из нас быстро уходит, как сквозь решето, и мы опять остаемся тощими. Это происходит оттого, что нет у нас веры. Мы Евангелие читаем, но оно как будто не для нас писано. Слово Божие проходит мимо нас, и мы не пытаемся его каким-то образом исполнить, чтобы оно стало основой нашей жизни, наших поступков, слов и мыслей. Поэтому пока мы не встанем на путь мужественной борьбы с собой, со своим греховным навыком, благодать Божия так и будет улетучиваться и мы не скопим ее в течение своей жизни и Царствия Божия не наследуем.

Мы все здесь люди верующие, мы не пьем, не курим, матом не ругаемся, не воруем. Само по себе это неплохо, но это пока только иудейство: не обижай папу с мамой, не воруй, ходи раз в неделю в храм, два раза в неделю постись — и все в порядке. Но закон Моисеев не спасал, он только приуготовлял к спасению. Если бы закона было достаточно, Христос бы не пришел. А Господь хочет нам дать нечто большее, чем из животных сделать нас просто людьми, потому что этого еще недостаточно для Царствия Небесного. Поэтому Он и сказал притчу о десяти девах: пяти мудрых и пяти неразумных. Мудрые собрали достаточное количество елея, а неразумные нет. Серафим Саровский говорит, что елей — это благодать Божия, которую человек стяжал в течение своей жизни. И когда Господь пришел, готовые вошли на брачный пир Царя Небесного. А те, которым не хватило елея, опоздали, и двери оказались затворены. Они стали стучать: Господи, открой нам, мы же верующие, православные, крестик на себе носим, в храм раз в неделю ходим, утренние и вечерние молитвы читаем, каноны перед причастием вычитываем, раз в неделю или раз в месяц причащаемся. Открой нам! А Господь сказал: «Не знаю вас».

Почему Он нас не познал? Потому что Он в нас не был. Мы живем своими чувствами, своими мыслями, своими представлениями. Живем своим, а не Христовым. Поэтому мы Его в свое сердце не пустили, не дали Ему властвовать в нашем сердце, не подчинили всю жизнь именно Ему. И Он ушел. Некоторые говорят: я глубоко верующий человек. Прямо так глубоко, что даже и дна не видно. Но при всей этой «глубине» оказывается, что никакой подлинно христианской жизни-то и нет. Потому что христианская жизнь — это жизнь духовная. А у человека нет не только ее, нет даже и стремления к ней. Он даже об этом не задумывается, не хочет этого, устроил себе какой-то собственный мирок и в нем живет.

Конечно, мир православный очень красив. Ну что может быть прекрасней православной иконы, или православного храма, или православных песнопений? Ничего подобного на земле нет. Что может быть прекраснее такого множества замечательных людей, которых мы видим в храме? Пойдем куда угодно, в любое общество, начиная от партийной конференции и кончая универсамом. Где мы найдем такое обилие замечательных людей, как в православном храме? Конечно, попадаются и злыдни, и отпетые негодяи, которым здесь и не место, но все-таки такого числа прекрасных людей, как в храме, нет нигде. Поэтому каждый человек, стремящийся к некой душевной жизни, может здесь неплохо устроиться и может даже неплохо прожить жизнь, никого не обижая, никого не задевая, с краюшку, тихонечко — но не стремясь к высшему, не жаждая праведной жизни во Христе, не желая приблизиться к Нему.

Вот это моя молитовка, это мой аналойчик, это моя иконочка, вот это мой батюшка, это все мое, такое культурненькое, приятненькое — но в этом нет подлинной христианской жизни. Почему? Потому что в этом нет подвига, нет самоотречения. В этом есть только любовь к себе, желание устроиться хорошо, то есть то же самое иудейство, которое и отвергло Христа. Иудеи думали, что Христос даст им земное царство, а Он говорит: «Царство Мое не от мира сего»,— поэтому они Его и убили. И каждый человек, который хочет себе устроить хорошую жизнь, на самом деле просто распинает Христа, и больше ничего. Потому что христианство — это постоянное самоотречение, это все время желание ущемить себя ради заповедей Божиих, ради своего ближнего и ради своего врага. Это жизнь, исполненная постоянного подвига и жажды этого подвига.

Мы все хотим, чтобы жизнь была накатанная, спокойная, чтобы все шло хорошо. Но это не христианство. И если мы этого хотим, тогда мы просто не сюда попали, нам совсем не сюда надо идти, а нужно искать совершенно другую веру. Поэтому многие из нас, кто не поймет этого в течение жизни, будут обескуражены, когда Царствие Небесное окажется для них закрыто. Так и сказано в Писании: они будут стучать в полной уверенности, что сейчас Царствие Небесное им откроется, а Господь скажет: Я даже вас не знаю, кто вы такие есть.

Да, каждый человек стремится к счастью, и это желание естественно, оно идет от утраченного рая, в котором мы все в праотце Адаме когда-то пребывали. Но мы лишились рая, на земле он невозможен. Рай возможен только в твоем сердце. Никакую внешнюю райскую жизнь ты никогда не устроишь, сколько бы ни хотел. Это будет лишь погоня за собственным хвостом. Но щенку простительно, когда он бегает за своим хвостом, а человек задуман Богом для высшей цели. Господь хотел бы, чтобы мы отверглись себя, взяли крест свой и следовали за Ним. И чем глубже мы будем в это вникать и в своей жизни стараться этому следовать, тем ближе мы будем подходить к подлинному христианству. И вот тогда-то мы и узнаем, что значит понимать Священное Писание, что значит молиться Богу, что значит своей молитвой помочь кому-то, потому что молитва наша будет услышана Господом.

Мы-то молимся обычно в стену, делая бессмысленную попытку сосредоточиться, которая никогда нам не удается. Думаем: вот сейчас мы напряжемся и слово молитвы дойдет до нашего сердца. Нет, этого не будет, пока не будет подвига ради Христа! Наше сердце не откроется, потому что сердце умягчается только подвигом, отречением от себя. Как апостолы: Господь их позвал — и они оставили все. А что мы в этой жизни оставили ради Него? Чем мы пожертвовали? Пять минут утром жертвуем для Бога, чтобы помолиться, и пять-десять минут вечером. Так мусульмане правоверные пять раз в день молятся. Нам до них еще плыть и плыть. Поэтому Господь сказал: «Если праведность ваша не превзойдет праведности книжников и фарисеев, то вы не войдете в Царство Небесное».

Нам надо обязательно это превзойти. Конечно, без правила, без хождения каждое воскресенье в храм, без ежедневного чтения Писания вообще ни о каком христианстве нельзя говорить. Нельзя стать христианином, не будучи сначала иудеем. Сперва надо научиться исполнять закон, а потом уже из закона, из этих коротких штанишек, вырасти в подлинно духовную жизнь. Как ребеночка не сразу учат читать «Войну и мир», а сначала: а, б, в — букварь читать. И закон есть всего лишь букварь. Поэтому если мы довольствуемся только тем, что научились в храм ходить по воскресеньям, то этого страшно мало. Ну а кто не научился в храм ходить, о нем вообще речи нет. Потому что кто три воскресенья без уважительной причины в храме не был, тот уже не христианин, он от Церкви отлучен. И кто раз в месяц не причащается, тому надо в этом каяться как в грехе, потому что, значит, он вообще ничего не понимает в христианстве. Поэтому, если человек не стремится постоянно к источнику этой благодати, ему просто надо засесть за Евангелие — не есть, не пить, а читать и читать, молясь Богу: Господи, вразуми, дай мне понять, как мне спасти мою душу.

В чем нам, Господи, и помоги. Аминь.

23 июня 1990 года, вечер