По слову Божию

Смотрела передачу по TV. Тринадцатилетняя девочка с чистой душой и чистой жизнью из маленького посёлка Тамбовской области пять дней умирала в подвале заброшенного дома в руках взрослых извращенцев, снимающих детское порно. Не могу без слёз думать обо всём том ужасе, который девочка испытала. Если у Вас есть дети, Вы поймёте меня. И не могу без страха и боли думать над вопросом, всплывающим с завидной регулярностью в жизни: если без воли Отца вашего не упадёт и волос с головы вашей, то почему же совершается такое зло. Ведь Ты — везде сущий, и имя Тебе — любовь! Оксана.

Уважаемая Оксана! Боюсь, что на вопрос, который поставлен именно таким образом, исчерпывающего ответа нет, поскольку ответ невозможно сформулировать на обычном (можно сказать — обыденном) понятийном человеческом уровне в рациональном понятийном ряду. Что я имею в виду? То, что, вопрошая таким образом Бога, мы уже выводим его за скобки, за границы нашего бытия, словно бы говоря Ему: вот Ты, Господи, есть Любовь, Ты сотворил этот мир и нас, а теперь, посмотри, что в Твоём мире происходит, какие мерзости творятся, куда же Ты смотришь и где Твоя любовь? Однако с точки зрения веры при такой постановке вопроса есть самая серьёзная ошибка: Бог применительно к проблеме зла не вне мира и по ту сторону добра и зла, а на самом деле — в гуще беды, в средоточии зла, которое ополчилось и на Него Самого, то есть — на Голгофе. Ответ Бога на зло, от которого страдает человек, не в словах, а в Кресте Христовом. А если и в словах, то звучат они по отношению к самому Богу крайне парадоксально: «В девятом часу возопил Иисус громким голосом: «Элои! Элои! ламма савахфани?» Что значит: «Боже Мой! Боже Мой! для чего Ты Меня оставил?» (Мк 15:34). Это для человеческого ума — непостижимый факт. Ибо тайна нашего спасения прямо связана с тем, что Богочеловек Христос испытывает на Кресте всю тяжесть человеческих страданий, вплоть до богооставленности, которые усугубляются тем, что, согласно своему Божественному достоинству, совершенству и безгрешности, Он не должен испытывать их, так как они не свойственны его природе. Но всё это Христос (как единая богочеловеческая Личность) принимает на себя и входит в область страдания и смерти добровольно, по любви к нам. Так что если мы спрашиваем у Бога: где же Твоя Любовь, то ответ только один — на Кресте, где разделяет с нами все наши страдания, причём и страдания невинных (например, детей), потому что Сам Христос тоже невинен. В разного рода трагических и страшных историях, одну из которых Вы упомянули, мы не найдём прямо вины Бога, мы видим здесь, прежде всего, произвол и крайнее беззаконие самого человека. Однако стоит задуматься, что в общем числе беззаконий и те, которые оказываются на поверхности и явно вопиют об отмщении. Это только некая верхушка айсберга, которая по тем или иным причинам стала нам видимой (и мы вполне справедливо ужаснулись), тогда как всю толщу или массу человеческих грехов и беззаконий знает один только Бог и както ещё долготерпит род человеческий. Думаю, не одно человеческое сердце не выдержало бы знания и видения всех греховных скверн в совокупности, какие только есть в мире. Более того, святые отцы говорят, что если бы человек увидел в своей душе во всей полноте свою собственную греховность, то сердце этого зрелища бы тоже не выдержало. А ведь Бог знает про каждого из нас все исчерпывающим образом. Знает про каждую сироту, про каждый аборт или вообще детоубийство… И тем не менее желает каждому без исключения спасения и дарует его и замученному, и убиенному за его страдания, и мучителю и убийце, если тот покается, потому что, наверное, нет ничего хуже мук совести, когда уже нет возможности покаяния (это, по сути, и может стать адом). И всё это объемлет Господь со своего Голгофского Креста. Но, повторюсь, знание этого есть очевидность и дело веры. Будучи верующими, мы не должны бегать трудных вопросов, испытаний, скорбей и даже страданий, однако переживать всё это (каждый в свою меру) мы можем не наедине со своими человеческими силами, но вместе со Христом Спасителем.

Святые Апостолы были учениками Господа Иисуса Христа, праведнейшими из людей, которым предназначалось особое место в раю, а все они, кроме Иоанна Богослова, закончили свою жизнь мученически. Почему Господь допустил мучения своих учеников? Почему никто не почил мирной тихой смертью? Или только через мученичество лежит путь ко спасению?

Мученичество святых Апостолов было, прежде всего, для свидетельства их веры в Воскресение Христово. Буквальный перевод слова «мученик» с греческого звучит как «свидетель». Апостолы и есть главные свидетели евангельской истины во Христе. Чтобы их слово, их проповедь были наиболее убедительными, Господь попустил им свидетельствовать не только всей их земной жизнью, но и смертью.

Почему в храме торгуют свечками, иконами,ведь сам Иисус выгнал торгашей из церкви?Почему Церковь больше интересуют деньги? Виктория.

Если быть более исторически точным, то Христосвыгнал из храма тех, кто создал в ветхозаветном храмесвоего рода валютный обменный пункт (внутри храмабыла в ходу своя денежная единица, на которую обменивали внешнюю денежную единицу, поскольку нельзябыло приобретать жертвенных животных с помощьюденег, на которых мог быть изображен римский языческий император и т .д.). Впрочем, в чём-то Вы правы: вовнешней жизни современной Церкви элемент торговли(свечами, книгами, утварью) достаточно сильно развитпо той простой причине, что Церковь, как правило, неимеет иных источников дохода, кроме пожертвованийеё членов. В более традиционные эпохи этот вопросрешался проще, поскольку имело место быть правило«десятины» (каждый более или менее состоятельныйприхожанин жертвовал «на храм» десятую часть своихдоходов), однако в наши дни это правило, в общем-то,не работает, хотя православными себя считают почтивосемьдесят процентов населения России. Поэтому, ксожалению, вместо «десятины» функционирует «прейскурант», или элементарная торговая деятельность,тут уж ничего не поделаешь. Можно, конечно, было бывернуться к «десятине», тогда всё в храме станет бесплатным, но, боюсь, что к этому ещё пока не готов самнарод, которому отношения купли-продажи проще ипонятней, чем регулярные добровольные пожертвования. Поймите меня правильно, ведь если мы люди верующие, то мы и должны являться Церковью, а еслинам что-то в Церкви не нравится, то, стало быть, что-тоне нравится в нас самих. Тогда и давайте исправлять этосообща! Что касается практики обращения к Богу и егосвятым, то, разумеется, никто не запрещает обращатьсяк Богу напрямую, однако опыт духовной жизни показывает, что для человека, отягощённого грехом, это оченьнепросто, этому надо учиться.

Рубить икону на куски — это кощунство. А как же тогда делят святые мощи? Кто и в каком порядке это делает?

Когда рубят икону, это, как правило, является проявлением богохульства и бесстыдно выражаемого богоборчества, тогда как разделение мощей возникло вследствие всемирного почитания святых. Когда благодаря проповеди Апостолов Церковь распространилась среди всех цивилизованных народов, то вслед за периодом первых гонений во всём православном мире утвердилось почитание и самих Апостолов, и святых мучеников. Одной из древнейших традиций стало совершение Литургии на гробницах мучеников. Несколько позже эта традиция преобразовалась в обычай закладывать частицу святых мощей в основание алтарного престола при освящении храма. Это исполняется и до сей поры. Кроме того, в каждый антиминс, то есть плат, на котором изображено положение Господа Иисуса Христа во гроб, непременно вшивается частица мощей. Антиминс всегда в свёрнутом виде возлежит в алтаре на престоле и разворачивается во время Литургии, после евангельского чтения, а вслед за Великим входом на него поставляются чаша и дискос со Святыми Дарами. Таким образом, мы видим, что использование мощей в литургической практике является древнейшим и традиционным, причём в этих случаях мощи всегда разделяются священноначалием. Кроме литургического использования мощей, почитание их проявляется как в благоговейном поклонении целым мощам того или иного святого, так и в поклонении их отдельным частям. Существуют мощевики со множеством частиц мощей различных святых, или эти частицы служат вкраплением в то или иное иконографическое изображение. Так или иначе, ничего предосудительного в раздроблении и распространении частиц мощей по всему свету нет, если, конечно, это не совершается самочинно. Поскольку высшей священнической властью в Церкви обладает епископ, то отделение и дарование частиц святых мощей совершается только с ведома и по благословению правящего иерарха, к епархии которого относится обитель или храм, где и могут находиться мощи святых угодников. Само распространение и почитание мощей святых, несомненно, происходит по особому Промыслу Божию, поскольку и через телесный состав святых, уже после их кончины, изливается сила благодати Христовой, исцеляющая, укрепляющая и свидетельствующая о конечной победе над смертью. «Владыка Христос даровал нам мощи святых как спасительные источники, которые источают многоразличные благодеяния и изливают миро благовония. И пусть никто не сомневается [в этом]! Ибо если по воле Божией истекла в пустыне вода из крепкой и твердой скалы, а для жаждущего Самсона — из челюсти ослиной, то ужели невероятно, что из мученических мощей истекает благовонное миро? Никоим образом — по крайней мере, для тех, которые знают могущество Божие и то, какой чести удостаивает Он святых» (Преподобный Иоанн Дамаскин. Точное изложение православной веры. Гл. XV «О почитании святых и их мощей»).

Что делать, если я на богослужении не всё понимаю?

Православное богослужение столь богато, что невозможно овладеть этим богатством в короткий срок. Есть такой пример из жизнеописаний древних святых отцов. Один молодой монах приходит к старому опытному монаху и говорит: «Отче, я каждый день читаю Священное Писание, но ничего в нём не понимаю, как мне быть?» Старый монах в ответ дал ему грязную корзину и велел сходить на реку за водой. Спустя какое-то время тот вернулся, естественно, с пустой корзиной. «Отче, — сказал он, — вода вытекает сквозь прутья». — «Посмотри в корзину, — сказал старый монах, — она стала чистой, хотя и не удержала воды. Так и человек: если ум и не всё постигает, зато душа очищается». Само наше присутствие на богослужении, даже если мы не все понимаем, очищает наши души. Кроме того, с годами, с опытом, благодаря самостоятельному чтению Священного Писания и духовной литературы, понимание придёт, если, конечно, мы будем духовно трудиться.

Как быть, когда рядом совершается явное зло — осудить, вмешаться или проявить смирение, терпение к недостаткам людей и видеть в них только образ Божий?

Всякому человеку, а тем более христианину, от Бога дана совесть — то, что и называется голосом Божиим в человеке. Верующий во Христа как никто другой призван учиться поступать по совести. В мире, который во зле лежит и где «всюду страсти роковые», жить по совести — дело нелёгкое, это целое искусство. Стараясь исполнять евангельские заповеди, мы вовсе не должны полагать, что у нас на все случаи жизни есть одно правило, своего рода палочка-выручалочка, которая позволит нам бездумно сделать хорошую мину при плохой игре. А если у нас есть такого рода склонности, тогда мы, скорее всего, фарисеи, а не христиане. Вера во Христа должна делать нашу жизнь не облегчённой, но — ответственной. И эта ответственность должна быть творческой. Безусловно, во всяком человеке надо стараться видеть, прежде всего, образ Божий и научаться терпению к недостаткам ближнего. Заповедь о любви к врагам предполагает евангельское смирение перед злом, направленным лично против нас. Но если рядом с нами кого-то убивают, грабят, унижают, если рядом воруют, лжесвидетельствуют, а мы «смиренно» терпим это и помалкиваем, когда в наших силах этому злу хоть както воспрепятствовать, то это уже не смирение, а предательство духа и смысла евангельских заповедей. В истории были случаи извращённого понимания евангельской нравственности. Характерный пример — учение Льва Толстого. Одна из лучших книг философа Ивана Ильина «О сопротивлении злу силою» была написана именно как полемика с толстовством, утверждавшим, что всякое сопротивление злу бессмысленно. Христианину в Таинстве Крещения даётся власть попирать всю силу вражию и вообще на дьявола плевать. В Крещении человек становится воином Христовым. И хотя, как говорит апостол Павел, «наша брань не против крови и плоти, но... против духов злобы поднебесных», против собственных грехов и страстей. А значит, равнодушие по отношению к творящемуся вокруг злу никак не должно быть свойственно христианину и тем более, не должно отождествляться с добродетелью смирения.

Можно ли в настоящее время ввести современный русский язык в богослужение для большего понимания смысла происходящего?

В какой-то степени русский язык давно присутствует в современном богослужении. По крайней мере, проповедь на тему евангельского чтения или праздника произносится на русском языке. Но русский язык, к сожалению, не может похвастаться такой первозданной чистотой, которая изначально принадлежат языку церковному. В церковнославянском языке нет ни одного плохого слова. Он создавался святыми людьми — святителями Кириллом и Мефодием именно как язык богослужебный, сакральный. Его грамматический строй очень схож с греческим языком. Это позволяет наиболее точно перевести и воспринять многие тексты Священного Писания. Правда, в церковнославянском языке возможна замена наиболее непонятных или неблагозвучных для современного человека слов, так называемая русификация, однако полный отказ от церковнославянского языка может лишить нас полноты богословского и поэтического звучания богослужебных текстов. Представьте, что будет, если, к примеру, пушкинского «Пророка» избавить от церковнославянской лексики и перевести на русский язык. Вместо «Восстань, пророк, и виждь, и внемли…» мы получим «Встань, пророк, смотри и слушай». Согласитесь, смысл вроде и тот же, но с поэзией дело обстоит намного хуже. В ХХ веке на Западе после Второго Ватиканского собора католики начали активно переходить в богослужебной практике с латыни на местные языки, но это вовсе не прибавило им прихожан, напротив — только уменьшило. Видимо, потому, что богослужебные тексты, ранее звучащие более таинственно и поэтично, стали восприниматься как нечто будничное, не выходящее за рамки обыденной разговорной речи. Можно сказать, что в своём миссионерском служении тот, кто проповедует о Христе, должен, по слову Апостола, для всех становиться всем, в то время как в своём богослужебном строе Церковь должна стараться возводить уже уверовавших во Христа на высоту богословского мировидения. «Бог прославляем в совете святых, велий и страшен есть над всеми окрестными Его, говорит Писание; Он страшен для самых высших Небесных Сил. Шестокрылатые Серафимы парят вокруг Его престола, в исступлении и ужасе от величия Божия произносят неумолкающее славословие, огненными крылами закрывают огненные лица: видел это тайнозритель Исаия. Человек! благоговейно прикройся смирением. Довольно, довольно, если Слово Божие, истина взойдёт в дом души при посредстве слышания или чтения и исцелит отрока, то есть тебя, находящегося ещё в младенческом возрасте по отношению к Христу, хотя по возрасту плотскому ты, может быть, уже украшен сединами» (Святитель Игнатий (Брянчанинов). Истина и Дух. Аскетические опыты. Т. 1).

Как отличить суждение от осуждения?

Часто между суждением и осуждением грань очень тонкая — особенно в различных разговорах и обсуждениях жизни и поступков третьих лиц. Здесь барометром также должна быть наша совесть. В борьбе с осуждением важно не участвовать в праздных разговорах, отгонять молитвой приходящие на ум осуждающие мысли и не забывать о собственных грехах и неблаговидных поступках. «Бегай всегда чрезмерностей и недостатков в добродетелях, а ищи претрудно середины, чтобы творить всё в своё время и в должной мере… Одна только чрезмерность благословенна — это любить врагов, быть в мире с ненавидящими, благотворить злотворящим, благословлять клянущих и злословящих, любить всякого человека, как себя и даже более себя, как и Христос возлюбил нас» (Палестинский патерик. ТСЛ, 1996. С. 104).

Почему нельзя со всеми просьбами сразу к Богу обращаться? Почему так много святых, которых сами люди причислили? Ведь в Библии этого нет?

Никто, разумеется, не запрещает обращаться к Богу напрямую, однако опыт духовной жизни показывает, что для человека, отягощенного грехом это очень непросто, этому надо учиться. И вот святые — первые в этом деле помощники, потому что они опытно это уже проходили. Ну, к примеру, чтобы научиться какому-нибудь делу или профессии на серьёзном уровне, как правило, нужен учитель или наставник, у которого перенимается профессиональный опыт, потому что овладеть той или иной профессией одному гораздо более сложно, чем под руководством того, кто этой профессией уже давно обладает. Так и в деле обретения Царствия Небесного: это ведь жизнь вечная в общении с Богом, чему надо учиться и учиться! И честное слово, не вижу, почему это вдруг святые угодники могут быть здесь не помощниками, а помехой?! И кстати, почему Вы говорите, что в Библии ничего не говорится о святых? А Пророки Ветхого Завета? А Предтеча и Креститель Господень Иоанн? А сами Апостолы, творящие великие чудеса и проповедавшие о Воскресении Христовом с силою и славою великой, разве они не святы? Поэтому обратите внимание на то, что на самом деле в Церкви и христианской истории вообще верующие люди действуют не как обособленные индивиды, а как свободные личности, соборно объединённые единым поклонением Богу в духе и истине.

Скажите, пожалуйста, почему Благодатный огонь сходит именно в Великую Субботу, а не в саму Пасху? Спаси Господи! Виталий.

Великая Суббота и есть самый канун Пасхи — тот таинственный и удивительный момент, когда Христос сошёл в преисподние глубины земли и таким образом победил смерть, разрушил ад. Можно сказать, что это уже и есть средоточие нашего спасения, главный смысловой центр боговополощения. Дальнейшее —лишь следствие, торжество из торжеств, радость радостей. В древности, как правило, Таинство Крещения над новыми членами Церкви совершалось именно что в Великую Субботу, а известный нам пасхальный крестный ход был шествием в храм только что крещёных, где другие христиане встречали их радостными возгласами «Христос воскресе!» И это было общим пасхальным торжеством всей Церкви, где радость самой Пасхи была неотделима от событий Великой Субботы. Кроме того, так по воле Божией повелось исторически, и, вероятно, человеческий ум не в состоянии исчислить и истолковать всю премудрость Божиего Промысла, прямо связанного с этим чудесным явлением.