Ключи от неба

 Одному идти в храм Алексею было боязно. Храм всегда представлялся ему местом, где только и делают, что отпевают умерших. Десятилетние друзья-мальчишки старались не заходить в церковь. Хотя обычное любопытство все же периодически посещало ребячьи головки, и тогда они были готовы на любые поступки. 
     В один из дней с самого утра Алексею вдруг захотелось совершить что-то героическое.Он вместе со своими друзьями-одноклассниками сговорились прогулять урок и сходить в Никольский собор и посмотреть, что же там происходит. Возбужденные, почти бегом преодолели две остановки и, запыхавшись, открыли, как можно тише, массивные двери храма. Незаметно прошмыгнуть внутрь храма не удалось. Двери скрипнули, и несколько старушек в платочках, молящихся в еле освещенном храме, невольно обернулись на этот скрип. Их взгляд показался подросткам недобрым, словно они нарушили их старушечьий внутренний особым образом устроенный мир.
     Этот мир постепенно наполнял детское сознание чем-то новым теплым и притягивающим чувством. Откуда то сверху из купола лились звуки чистого женского голоса. На стенах храма висели большие и маленькие иконы святых, какие можно было видеть иногда в соседских квартирах. Не все в начале шестидесятых осмеливались держать дома иконы. Самодельные шторочки скрывали самое ценное от незваных гостей. От хулиганистых мальчишек никто ничего особенного и не скрывал. Им были доступны всякие укромные места, в том числе и святые уголки.
      Вдруг послышался неприятный надрывный звук за алтарной перегородкой. Кто-то там почти нечеловеческим голосом пытался произнести что-то похожее на «пакы-пакы… мырам гаспаду памалымся».  Мальчишки хихикнули… На них строго цыкнула невысокого роста старушка погрозив указательным пальцем. Они притихли. Но продолжали весело поглядывать друг на друга. Примерно также надрывно они пугали собак, которые вдруг начинали лаять, когда они рано утром шли в школу. Им захотелось посмотреть на человека, который так неестественно и зычно произносил молитвы. Их желание вскоре исполнилось: священник открыл Царские врата  вышел из алтаря, неся перед собой какие-то сосуды, покрытые красивыми маленьким покрывалами. 
     Они опять чуть было не рассмеялись. Священник, вытянув трубочкой губы, и надув важно щеки, надрывно, неестественным голосом нараспев стал произносить: «Великага гаспадина и атца нашаго…» Ребята, не сдержавшись, прыснули и выскочили из храма. 
     На следующий день совершенно случайно любопытная «троица» встретилась со священником в магазине, где он в обычной одежде разговаривал с продавцом о покупке молока, хлеба и еще каких-то продуктов. Речь его была обычной и никакой важности в словах или какого-то надрыва не ощущалось. Неужели, подумал Алексей, все, что они видели и слышали в храме, так необходимо было, чтобы Бог услышал эти молитвы священника? Для чего нужна было такая неприятная форма произношения молитв? Расплатившись за товары, священник повернулся к ребятам и, словно читая их мысли, вытянув трубочкой губы надрывно пробасил: «Такое поведение в храме не одобряю, за такое поведение в храме в Царство Небесное вас не пустят». 
     Эти слова священника надолго остались в памяти Алексея. Во-первых, что такое «Царство Небесное»? Он слышал раньше от богомольных старушек, что это что-то хорошее, что ожидает каждый христианин после того, как преставится ко Господу. А во-вторых, значит есть кто-то, кто имеет право пустить или не пустить в Царство Небесное. Если бы этот кто-то был священником, то он бы так и сказал: «В Царство Небесное я вас не пущу!» Но он сказал безлично: не пустят, а кто – не уточнил. Скорее всего, подумал Алексей, это архангел Михаил, который, как часто можно видеть на иконах, стоит с огненным мечом. Или может быть кто другой, или Сам Бог? 
     Алексей больше на эту тему не размышлял. С тех пор он так больше и не заходил в храм, думая, что же там делать, если меня все равно не пустят в Царство Небесное. К сожалению, эти, казалось бы, закономерные вопросы, появившиеся у десятилетних в свое время, остались без ответа. По прошествии более тридцати лет Алексей, имея за собой богатый военный опыт, сопровождавшийся многими, в том числе духовными испытаниями, пришел в храм. Первое время стоял недалеко от входа, присматривался ко всему, что происходило во время богослужения. Старался усвоить азы поведения православных. Первое знакомство с батюшкой на исповеди. Вскоре его пригласили в алтарь. Начался новый этап в жизни Алексея. Иногда ему вспоминался тот давний эпизод о посещении храма вместе со своими товарищами. 
     На исповеди Алексей раскаялся в своем поступке. Но и здесь он не услышал от священника даже осуждающих ноток тех обстоятельств, каким Алексей был свидетелем в то далекое прошлое. У отца Иоанна голос тихий. И молитвы, и возгласы он произносит негромко, неспешно, с внутренним смирением и осознанием величия Того, Кому возносятся эти молитвы. 
     Через несколько лет, уже после того как Алексей окончил богословский институт, ему предлагали рукополагаться, но он всякий раз отказывался, считая себя недостойным этой высокой миссии, хотя и считался лучшим алтарником, знает все тонкости богослужения, помогает нередко молодым священникам  осваивать свое священническое служение. Как-то Алексей спросил отца Иоанна: «Легко ли священнику войти в Царство Небесное?», отец ответил: «Легче всего и труднее всего спастись священнику». Здесь какая-то философия, подумал Алексей, и больше не пытался докучать отцу Иоанну подобными вопросами.
     Когда же на престольный праздник приезжает архиерей, то Алексей переживает это событие примерно так же, как известные герои пьесы «Ревизор». За все время своей службы алтарником, а это без малого почти восемь лет, Алексей ни разу не услышал от архиерея какой-нибудь похвалы. Причем в храм приезжали разные архиереи, и всегда появляются причины для замечаний. То лампадка не так горит, то несвоевременно включают паникадило, то недостаточно громко читает алтарник шестопсалмие или апостол, или случаются сбои в процессе крестного хода. Правда, все эти замечания высказываются чаще всего настоятелю храма, но, в конечном счете, взыскание получает алтарник. Иногда замечания делаются в таком тоне и с таким раздражением, словно произошла вселенская катастрофа. О каком спасении может идти речь, если ты замешкался с подачей «теплоты» в конце Литургии? Здесь уж не только Царства Небесного не получишь, но и из храма  могут попросить. 
     Для человека, имеющего солидный опыт военной службы, подобные испытания не новы. В военной обстановке бывало и не такое, не раз оказывался на грани жизни и смерти. Здесь же все по другому. Духовная сфера наполнена другими неземными понятиями, однако человеческие страсти и слова примерно одинаковы. 
     Он привык к замечаниям. Правда первое время просто опускались руки, ничего не хотелось делать, даже подумывал уйти из храма, особенно, когда претензии были необоснованы. Причем старались сделать замечание почти все кому не лень, кроме отца Иоанна: он покрывал случающиеся недостатки своей любовью, и не только по отношению к Алексею. Надолго запомнилась Алексею одна архиерейская служба, когда ему владыко выговаривал за невнимательное отношение к алтарническим обязанностям: целых пять минут не горела лампадка на семисвечнике. До конца службы владыко при всяком удобном случае наставлял Алексея: «Не спи!» Алексей вдруг понял, что самая главная обязанность в его жизни – это зажигать лампадки, как минимум за полчаса до приезда архиерея, и неукоснительно следить за тем, чтобы во время службы ни одна из них не погасла. Тогда уж точно Царство Небесное для него будет открыто, если ключи от неба находятся у архиерея. И, наверное, совершенно не важно, что творится в душе: мир там или разброд и шатание, всякие обиды и брань, есть ли там нераскаянные грехи – главное чтобы горела лампадка и своевременно подавалось кадило. Алексей и у лампадки может простоять несколько минут, размышляя о значении этого маленького огонька в спасении человека. 
     А ведь действительно со стороны может показаться, что Алексей исполняет свои обязанности, как сонная муха. Передвигается по алтарю не спеша, с чувством собственного достоинства, стараясь при этом творить Иисусову молитву и одновременно пытаясь удержать ум свой в словах молитвы. Он во всем хотел походить на отца Иоанна, даже в манере разговора. Но у него ничего не получалось. 
     Как бы там ни было, но Алексей все замечания принимал с благодарностью, несмотря на свою начальную в целом негативную реакцию на критику. По прошествии пяти-десяти минут раздражение с помощью двух слов – «Господи помилуй» – проходило, потому что вполне осознано начинал искать в себе причины такого внимания настоятеля и других духовных лиц, совершающих богослужение в храме. Алексей понимал, что архиереи не могут поступать иначе, поскольку Господь вручил архиереям ключи от Царства Небесного. Он же с них и спросит – ревностно ли они исполняли свое апостольское послушание. В Евангелии от Матфея мы читаем: «…И Я говорю тебе: ты – Петр, и на сем камне создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее; и дам тебе ключи Царства Небесного: и что свяжешь на земле, то будет связано на небесах, и что разрешишь не земле, то будет разрешено на небесах» (Мф.16-18,19). Блаженный Феофилакт архиепископ Болгарский пишет: «Под ключами разумей прощение разрешающее или запрещение, связывающее грехи, поелику те, кои, подобно Петру, удостоились епископской благодати, имеют власть прощать и вязать». 
     Алексей вспомнил, что в другом месте Евангелия, если празднуется память какого-либо святителя (епископа),   читается то место, где говорится о добром пастыре: «Пастырь добрый полагает жизнь свою за овец» (Ин. 10, 11). Впрочем, и это положение, рассуждал про себя Алексей, не противоречит строгости архиерея, поскольку он хочет, как и Бог, каждому спасение, поэтому и заботится о каждом, кто нерадиво исполняет свои обязанности или послушание во время богослужения.
     Архиереи бывают не каждый день, а раза два-три в году на престольный праздник. Право «связывать и разрешать» по благословению правящего архиерея дано и священникам. То есть, по сути, им также даны ключи от Царствия Небесного. Священников же много, и каждый по своему трактует спасение человека. Один говорит, что причащаться надо два раза в месяц, или и того реже. Другой настаивает: чем чаще, тем лучше. Третьему вообще все равно: когда хочешь, тогда и причащайся. Конечно, хорошо, если есть духовник. В зависимости от духовного состояния христианина даются ему соответствующие рекомендации. Эти разночтения только лишь по одному вопросу. Или, например, съела накануне причастия что-то скоромное, независимо от обстоятельств – запрет на причастие. Опоздала на службу – не причащать. Исповедалась у другого священника – отлучить от причастия на месяц.
     О таких ситуациях прихожане не стесняясь рассказывают друг другу. Хорошо, что у Алексея духовный наставник отец Иоанн. Он поясняет: «Духовничество, как правило, присуще монастырям. А здесь в обычном приходском храме отношения священника и прихожанина в лучшем случае – духовное наставничество. И только в том случае, если есть соответствующий опыт духовной жизни у священника».
     В храме всего пять священников вместе с настоятелем. Когда служит настоятель, народу в храме битком, негде даже яблоку упасть. К нему приходят послушать проповедь. Говорит он простым, доходчивым языком, хотя образован энциклопедически. И когда он наставляет прихожан, Алексею почему-то представляется, что имя батюшки уже записано в книге жизни, и словно не с амвона, а из Царства Небесного звучат его спасительные слова. Вот же у кого заветные ключи от неба, вот кто может пустить покаявшегося грешника в Царство Небесное, как впрочем и другие священники, которые стараются донести Евангелие до каждого, кто пришел не только слушать, но и слышать Слово Божие. Отстает от них только отец Иоанн. Его тихий голос не всем слышен, иногда говорит сбивчиво с большими паузам, будто не проповедь читает, а исповедуется, употребляя местоимение «мы», сокрушаясь о совершенных  отступлениях от Правды Божией.    
     Алексей в последнее время стал замечать, что ключи от неба не только у священнослужителей, но даже у свечницы тети Маши. Однажды он стал невольным свидетелем того, как тетя Маша поучала одну молодую прихожанку уму разуму. «Ты – говорит она – обязательно покупай большую свечку. Пока она горит все твои усопшие сродники радуются, а как только погаснет – они в печали». Алексей даже не нашелся сразу, что сказать. В другом месте одна прихожанка наставляет другую во скольких храмах надо заказать сорокоуст, чтобы Господь определил усопшего сродника в Царство Небесное. И сколько таких православных, которые и в храм ходят, исповедуются и причащаются, а о своих проблемах доверяются случайным прохожим или той же тете Маше. К Алексею тоже иногда обращаются прихожане с вопросами, но он не дерзает давать советы, а старается направить почти всех к отцу Иоанну. Может быть поэтому у отца Иоанна самые длинные очереди исповедников.
     Устоявшаяся веками практика монашеской и приходской жизни христиан, иногда дополняется новыми открытиями в духовной сфере, в основе которой лежат все те же смирение, вера и любовь к Богу. 
     Алексей вспомнил в этой связи недавно прочитанный рассказ архимандрита Павла Груздева: «Плывет архиерей на небольшом корабле по морю паломнической поездкой в Соловецкий монастырь помолиться. И вдруг видит, как народ с корабля показывает на невдалеке лежащий островок.
     — Владыко, все утверждают, что на том острове 3 святых человека живут, – сказал один человек из народа.
     Архиерей удивился. Немного подумав, он приказал остановить корабль, и спустившись в шлюпку поплыл со своими приближенными на этот островок. Подъезжает. Стоят трое, Бог знает, во что одеты… Кланяются. Владыка, не сводя с них заинтересованного взгляда, благословил их, и спросил:
     — Ну, расскажите, добрые люди, кто вы и сколько здесь пропадаете?
     — А мы не знаем, владыко, сколько годов, может, двадцать, а может, тридцать, ? отвечали они. ? Мы были рыбаками, промышляли рыбу на этом море. Поднялась сильная буря, все разметало. Мы трое на доске дали Богу обещание: «Господи, если очутимся на земле, с этого места не уйдем…». Раз в год приезжают к нам священники с материка, исповедуют и причащают.
     — Понятно… ? протянул архиерей, ? вы значит исполняете свое обещание… А как вы молитесь?
     — Владыко, какие мы молитвенники! ? махнул один из них рукой. ? Учили аз, буки, веди, да и то не научились. А знаем, что на небе Святая Троица — Бог Отец, Бог Сын, Бог Дух Святый. И мы: я, Вася, Ванька и Илюшка — сами сочинили молитву: «Трое Вас и трое нас. Господи помилуй нас».
     — Ой-ой-ой! ? замахал в свою очередь архиерей. ? Что вы, что вы! Это не молитва, а… Вобщем надо вам выучить хотя бы ту главную молитву, которую дал Сам Господь: «Отче наш, иже еси на небесех…».
     Пустынники склонили головы, и стали повторять за архиереем слова молитвы.
     Наконец, молитва была выучена. Благословил их владыка и поплыл к кораблю, а сам думает: «Какие еще люди есть на Святой Руси! Чудаки!».
     Ночь. Архиерею не спится, ходит по палубе и вдруг видит: в той стороне, где остров — зарево… А свет все ближе, ближе… Наконец, видит: те трое подхватились за руку, да и бегут…
     — Владыко, мы забыли молитву! Давай снова учить!
     Архиерей с минуту не мог проговорить ни слова. Стоя в удивлении, он смотрел округлившимися от изумления глазами на тех трех пустынников, которых еще недавно считал чудаками, и которые только что пришли к нему по воде, как по суше.
     — Милые люди! – учащенно дыша, сказал архиерей. ? Я у престола Божия стою, облачен от Бога высшей властью священства, все молитвы знаю, но по морю бегать не умею! А вы только и знаете: «Трое Вас и трое нас. Помилуй нас», но у вас чистое сердце. Пойдите с Богом на свой остров и живите и молитесь так, как живете и молитесь!»
     Какие разные пути к Богу. Ему вдруг показалось, что если бы он также молился Богу, как эти трое, то и он смог бы побежать по воде «аки по суху». Пример жития святых привлекает, не столько молитвой и постом, сколько чудесами, которые совершает Господь по молитвам святых угодников Божиих. 
     Однажды Алексей задержался в храме дольше обычного. К нему подходит женщина – глаза в слезах, и умоляет передать записку отцу Иоанну, чтобы тот помолился о тяжко болящем сыне. В храме, кроме Алексея никого не было. Алексей взял записку, положил ее во внутренний карман куртки и пообещал передать ее отцу Иоанну. Вечером того же дня была служба. Алексей, как всегда, помогал отцу Иоанну и совершенно забыл о записке. Прошло немногим больше недели, когда Алексей видит, как в храм заходит улыбающаяся женщина, которая направляется к нему и благодарит за молитвы  отца Иоанна о ее тяжко болящем сыне. «Сын уже поправляется и обещают вскоре его выписать из больницы». Алексей с трудом вспомнил ту заплаканную женщину, которая просила его передать записку отцу Иоанну. Ему стало неловко за свою забывчивость, но чтобы не омрачать радость женщины, Алексей лишь участливо кивал головой. И вместе с тем, он удивлялся вере, которую имела эта совсем нецерковная  женщина.
     Размышляя и одновременно раскаиваясь в невнимательности и забывчивости, Алексей увидел в алтаре на Престоле большое красивое Евангелие. И до него, наконец, дошло: вот же они ключи от Царства Небесного, они находятся в Евангелии, в словах и действиях  Христа Спасителя. Алексей вспомнил слова святителя Тихона Задонского, который напоминал: «…что Христос, Сын Божий, хотя и является для нас образом и зеркалом всех добродетелей, однако повелевает нам учиться у Него смирению и кротости: «Научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем» (Мф. 11, 29). Отсюда видим, сколь великая добродетель - смирение, ибо имеет начало не от кого иного, но от Христа, Царя Неба и земли. «Научитесь от Меня»,- говорит,- не мертвых воскрешать и прочие чудеса творить, но чему? – «ибо Я кроток и смирен сердцем». Если же Сам Господь Неба и земли был «смирен сердцем», как исповедует, если «смирил Себя... даже до смерти, и смерти крестной» (Флп. 2, 8); если не устыдился умыть ноги ученикам (Ин. 13, 5); если свидетельствует Сам о Себе, что «Сын Человеческий не для того пришел, чтобы Ему служили, но чтобы послужить» (Мф. 20, 28); если говорит: «А Я посреди вас, как служащий» (Лк. 22, 27), не тем более ли нам, рабам, по примеру Господа нашего, подобает смириться и не стыдиться служить братиям своим и с ними, какие бы они ни были, обращаться дружески. На этот образ взирали святые апостолы и все святые, и от него учились, и так низким путем смирения вошли в высокое Отечество – Небо». 

• Назад
• Вперёд