Смирение

Их было двое в утробе – мальчик и девочка. Пришло время рождаться, кто-то должен быть первым. Первым стал мальчик, а девочка проявила смирение, уступила братику, хотя, наверное, и пыталась ухватиться за его правое ушко. Иначе как объяснить, что у мальчика не хватало нижней части мочки?

Так, во всяком случае, объясняли этот маленький дефект взрослые. Да и после рождения сестра уступала брату, не проявляя должной активности во время кормления. О том же свидетельствует старенькая фотография, на которой, взявшись за руки стоят пятилетние двойняшки – худенькая Лена и средней упитанности Саша. Рядом старшая, почти взрослая сестра Валя, которая присматривала за ними словно мама – кормила, учила азбуке, водила на прогулки. Сейчас они с Валей возвращаются от здания роддома: мама показывала им из окна новорожденного братика Анатолия. Эта прогулка запомнилась на всю жизнь: они видели только-только появившегося на свет маленького родного человечка. Дети не задавали вопросов, как и откуда он появился, приняли как данность – родился брат, никакой другой информации в их маленьких головках не умещалось.

В первый класс двойняшки пошли вместе в парадной школьной форме. Лена – с белыми бантиками в косичках. Учились легко, благодаря старшему брату Виктору и сестре Валентине. Когда те отсутствовали, с детьми занималась мама – она уже не работала, воспитывала шестерых детей.

Жили бедненько. Два раза в месяц был праздник: отец покупал со своей зарплаты «одесскую» колбасу и печенье, иногда даже конфеты. В остальное время ели что придется. В первой половине пятидесятых годов многие семьи ели не досыта. К тому же после получки отец приходил слегка навеселе. Не сказать, что он был таким уж горьким пьяницей. Но не мог забыть о своей потере: после войны двое детей умерли в младенчестве от голода.

Мама очень часто ездила с кем-нибудь из нас к родственникам повидаться, обменяться новостями, да просто получить поддержку. Почти всегда с ней делились одеждой для детей и чем-нибудь вкусненьким. Елене запомнилась поездка в Соликамск, где жила бабушка с дочерью и внуками. Ехали через Москву. Между поездами удалось побывать на Красной площади. Радость от увиденного переполняла детскую душу. Идти по брусчатке было непросто, но Лена, ведя за руку младшего братика Толю, вместе с мамой, которая несла небольшой чемодан и две сумки с вещами, шли, высоко подняв голову от гордости за свою страну и столицу. Они старались разглядеть и запомнить главную достопримечательность Москвы. Красные стены Московского Кремля, мавзолей, храм с разноцветными куполами, памятник Минину и Пожарскому – весь этот простор и красота воспринимались как отражение чего-то великого, к чему и сами они имеют непосредственное отношение. Это их Родина, они здесь родились и живут.

Время летело незаметно. Виктор пошел служить в военно-морской флот на целых четыре года. Присланная им фотография никого не оставила равнодушным: возмужавшее лицо, бескозырка, несколько полосок тельняшки… Мальчишкам сразу захотелось служить на флоте.

 У Лены все складывалось неплохо, заканчивала десятый класс, Впереди еще целый учебный год, но из-за трудного положения семьи Лена перешла в вечернюю школу рабочей молодежи и устроилась сверловщицей на завод. Закончила учебу, пришло время выходить замуж. Все совершилось как бы само собой, незаметно и быстро. Из родного дома перешла жить к мужу. Ни отношения со свекровью, ни сельский труд и неустроенный быт не тяготили Елену. Сложности начались после рождения дочки. Молодой отец не мог остановиться – каждый день для него был праздником. А чтобы праздник не кончался, он стал покрикивать на жену, требуя, чтобы кормила пьяного мужа – при отсутствии средств к существованию. Ситуация обострилась настолько, что Лена с дочкой вынуждена была уйти из дома и обратиться за помощью к отцу. Тот как можно мягче попытался объяснить ей, в чем состоят обязанности жены и что надо терпеть, как бы тяжело ни было. Напоследок велел возвращаться к мужу. «А когда будет трудно с едой – приходите всем семейством в гости, тарелка борща всегда найдется». И ей пришлось вернуться назад. Сколько было пролито слез и как удавалось ей выживать в последующие годы уже с тремя детьми, знает один Бог.

Господь послал ей еще одно испытание. Она получила травму: во время обработки детали на станке неудачно отбросила очень острую стружку и поранила ногу до кости. Больше года лечилась. Все родные глубоко переживали случившееся и стремились помочь, чем могли.

Выросли Ленины дети. Сперва старшая вышла замуж и родила ребенка, потом младшая. Но их счастливая семейная жизнь продлилась недолго: старшая развелась с мужем и осталась одна с младенцем-дочкой, и младшая развелась и осталась одна с маленьким сыном. Взрослый сын Елены болел и ни в армии не служил, ни на работу устроиться не мог. Все заботы о детях и внуках легли на плечи родителей.

Старшая дочь, видя безысходность своего положения, едет к родственникам в Бородянку, что под Киевом. Там устраивается на работу, снимает жилье и учится в институте. Младшая дочь снова выходит замуж и, не найдя в Горловке достойного применения своим профессиональным навыкам перебирается в Санкт-Петербург. Дети повзрослели, разъехались, мама вышла на пенсию. Но материнские переживания не прошли бесследно: она заболевает и врачи выносят приговор – рак. Начинаются мытарства по врачам и больницам. «Химия» дает некоторую надежду на продление жизни; но приходит еще одно испытание: майдан в Киеве, а через полгода война на Донбассе.

Первое время было очень страшно. Горловку обстреливали каждый день, как правило, с наступлением темноты и – до двух-трех часов ночи. За продуктами в магазин приноровились ходить в часы затишья. Началось большое переселение в Россию. Врачей в больнице оставалось все меньше. Прилетевшим снарядом был убит врач и ранено несколько медсестер и пациентов.

Пришли к выводу, что надо уезжать в Россию. Можно было бы поехать к старшей дочери в Бородянку под Киевом, но боялись потерять сына: молодых мужчин, которые пытались официально проехать в сторону Киева, часто арестовывали – только для того, чтобы впоследствии обменять на военнослужащих украинской армии, попадавших в плен после каждой стычки с ополченцами Донбасса.

К младшей дочери в Петербург добирались через Крым последним автобусом – в следующий автобус попал снаряд и эвакуация гражданского населения была приостановлена. «Неужели вся Украина сошла с ума?» - думала Елена после каждой проверки на пропускных пунктах. В глазах молодых людей, одетых в украинскую военную форму, с автоматом на перевес, беззастенчиво сквозило превосходство и ничем не ограниченное право распоряжаться судьбами людей, спасающихся от войны.

Петербург встречал беженцев из Горловки осенними холодами, дождями и желтыми опавшими листьями. Дочь и внуки обрадовались гостям. Допоздна ужинали, пили чай и все никак не могли наговориться: делились впечатлениями от пережитого, дети наслаждались теплотой любящего материнского сердца. Дня через два гости отбыли к родственникам зятя в Лодейное Поле – ютиться у дочери не стали, оформили прописку как беженцы и поселились в деревенском доме, где им выделили целую комнату. Начались долгие месяцы неопределенности и выживания на новом месте.

Болезнь Елены не отступала. Приходилось в сопровождении мужа ездить в Петербург на процедуры, после которых одолевала страшная слабость. Попытка остаться на ночлег у дочери встретила решительное сопротивление зятя. Обратно четыре часа добирались на автобусе. Ехали молча, каждый по-своему переживал все, что с ними произошло. Супруг Елены выходил на коротких остановках покурить и подышать морозным воздухом, а она, застывшая от непроходимой душевной боли, смотрела в темнеющее окно, периодически проваливаясь в сон.

Почему так? Этот вопрос она уже не задавала. После каждой «химии» ей было не до вопросов, лишь бы доехать и хоть бы немного отдохнуть. Потом надо готовить ужин для мужа и сына. Себя она не включала в число едоков. Ела очень мало: ложка вареной гречки и полчашки несладкого чая с кусочком черного хлеба. Такой рацион сложился у нее давно, как только узнала о своей болезни. И весила она немногим больше сорока килограмм.

Поездки на «химию» изматывали – в общей сложности восемь часов в дороге. Когда зятя не было дома, Елена заезжала к дочери повидаться с внуками и получить хотя бы малую моральную поддержку. За этот короткий промежуток времени успевала сделать детям ленивые вареники.

Последний раз возвращалась в Лодейное поле с сыном уставшая, но довольная тем, что повидалась с родными. А сердце тревожилось за их бытовую неустроенность. Да и в семейных отношениях что-то не так: чувствовалась некая напряженность, порой и супружеская отчужденность, словно и не было той любви и преданности, из-за которых младшая дочь решилась выйти замуж за разведенного.

Дети уже давно взрослые, даже старший внук женился, но Елена переживает за них, будто они еще маленькие и несмышленые. Сын постоянно жалуется на боли в животе, причем как заклинание говорит: «Мне все хуже и хуже…» Привыкнуть к таким жалобам любящей матери невозможно, остается лишь смиряться: «На все воля Божия…»

«Как долго все это будет продолжаться? – думала Елена, всматриваясь в заснеженные поля. – И за что мне посланы такие испытания»? Этот вопрос она задавала батюшке, отцу Иоанну, на исповеди перед Причастием еще в Горловке. Ответ был каким-то размытым, нечетким: «Подумай сама, спроси у своей совести, да ведь и в храм то пришла лишь потому, что заболела». Эти слова были как приговор. Хотя, с другой стороны, появлялась некая надежда на Церковь, на батюшку, что он своими молитвами облегчит страдания. Она и сама по вечерам пыталась обращаться к Богу, выискивая в молитвослове подходящие места.

Возвратившись в свое временное жилище, Елена приняла решение ехать домой. Не только потому, что врачи ничем не могли ей помочь. Она чувствовала приближение конца, которого не минует никто из живущих на этой грешной земле.

Муж уехал раньше, чтобы подготовить квартиру к проживанию, и, как оказалось, не зря – он обнаружил, что разбито окно и повреждена батарея отопления. За неделю привел все в порядок, после замены труб включили и отопление. Правда, температура больше пятнадцати градусов не поднималась.

Обратный путь домой проходил через Москву. Купили необходимые лекарства и отправились на автобусную станцию у метро «Новоясеневская», откуда ежедневно уезжают автобусы в Горловку и Донецк через границу, которая не контролируется украинскими силовыми структурами.

Почти сутки в дороге. И вот они, родные стены, привычные заботы по дому. Теплее стало на душе. Город изменился: несмотря на продолжающиеся обстрелы, ремонтируются дороги, дома, больницы, многие врачи вернулись из России и лечат больных, работают небольшие предприятия, возобновились занятия в школах.

Елене удалось сделать еще две «химии». Несколько раз связывалась по скайпу с родными, словно прощалась навсегда, стараясь запомнить любимые лица. Последние дни выглядела совсем слабой, таяла на глазах и вскоре умерла.

Она ушла в мир иной, где нет болезней, печали и воздыханий, но жизнь бесконечная. Что же осталось? Осталась ее любовь к детям и внукам и ко всем своим сродникам, любовь к жизни и смирение, благодаря чему Господь примет ее в Свои Обители. Остается еще память о ней, которая продолжает жить в тех, кто с ней жил, знал ее и любил…

Протоиерей Александр Шестак

• Назад
• Вперёд