Проповедь в неделю Антипасхи

Христос воскресе!

На возглас «Христос воскресе!» мы отвечаем: «Воистину». А веруем ли мы в воскресение Христово или просто обманываем либо говорим слова, которые никак не отражаются в нашем сознании? Как мы часто говорим: «Здрасьте», совершенно не подразумевая под этим «будь здоров»; это просто приветствие, а что за ним стоит, мы как-то и не размышляем. Или говорим: «Спасибо» — имеется-то в виду «спаси тебя Бог», а у нас весь смысл теряется. Так же и на «Христос воскресе!» все радостно: «Воистину воскресе!» Но есть ли нам до этого какое-нибудь дело? А на самом деле это вещь для нашего благочестия наиважнейшая.

Сегодня из Деяний святых апостолов мы слышали, что «руками апостолов совершались в народе многие знамения и чудеса». Очень точно написано: не апостолами совершались чудеса, а руками апостолов, потому что совершает чудеса Один Бог. «Ты еси Бог, творяй чудеса». Только Бог творит чудеса, но через апостолов, потому что Богу угодно спасать людей через других людей. А для чего? Чтобы давать пространство для веры, чтобы человек веровал Богу. Если Бог Сам будет творить чудеса, минуя людей, то все к этому привыкнут и вера уже будет не нужна. Зачем нужна вера, если и так все совершается как бы автоматически?

«И все единодушно пребывали в притворе Соломоновом. Из посторонних же никто не смел пристать к ним, а народ прославлял их». Ну, народ всегда за деревьями не видит леса. Апостол Лука правильно написал, что «руками апостолов совершались чудеса», а народ прославлял уже их, вместо того чтобы прославлять Бога.

«Верующих же более и более присоединялось к Господу, множество мужчин и женщин, так что выносили больных на улицы и полагали на постелях и кроватях, дабы хотя тень проходящего Петра осенила кого из них». В Иерусалиме солнышко жаркое и высоко стоит, вот Петр идет, его тень падает на больного, и он исцеляется. Давайте сейчас солнышко выглянет, мы мимо больного пройдем, и он сразу выздоровеет, если наша тень на него упадет. Но никто даже этого делать не будет, потому что знает, что ничего не произойдет. А почему не произойдет? Потому что веры нет. Бог тот же, благодать та же, слово Господне то же, ничего не изменилось с тех пор, только вера оскудела. Вот эти люди верили. Там были сотни больных, тысячи, и всем прикоснуться к Петру было невозможно, ну, думают, хоть его тень упадет — и тогда исцелеем. Как женщина кровоточивая: просто коснусь ризы — и выздоровлю. Коснулась — и выздоровела. Почему? Она верила, и Господь по ее вере ее исцелил. А мы, к сожалению, такой веры не имеем, поэтому и остаемся у разбитого корыта. Вот в этом вся причина.

«Сходились также в Иерусалим многие из окрестных городов, неся больных и нечистыми духами одержимых, которые и исцелялись все». Все исцелялись. Одно прикосновение к апостольской благодати — то ли он что-то сказал, то ли руки возложил, то ли одежды его коснулись, то ли тень только упала, — и исцелялись. Потому что вера апостолов и вера этих людей соединились вместе и дали такой результат.

«Первосвященник же и с ним все, принадлежавшие к ереси саддукейской, исполнились зависти, и наложили руки свои на апостолов, и заключили их в народную темницу. Но Ангел Господень ночью отворил двери темницы и, выведя их, сказал: идите и, став в храме, говорите народу все сии слова жизни». То есть совсем не все веровали, а были такие, которые и завидовали, и ненавиствовали, и в тюрьму взяли. Спрашивается, за что в тюрьму-то, за то, что людей исцелял? Да нет, не за это, а за то, что народ за ним пошел. Я первосвященник, архиерей, а ты кто такой, какой-то рыбачок? Но все идут к нему, а архиерея минуют; вместо того чтобы к архиерею обращаться за помощью, они его совершенно игнорируют. Почему? Потому что архиерей сколько руки к небу ни воздевай, ничего не происходит. А тут тень падает — и исцеляются.

Люди-то не дураки, к пустому колодцу ведь за водой не ходят. А этому завидно. Хорошо, ты исследуй дело, подумай: почему у него исцеляются, а у меня нет? Возьми да покайся. А нет, каяться — нет, все равно я во всем прав. Вот и остается со своим архиерейством. А чтобы этот скандал как-то угасить, значит, Христа распять, а учеников в тюрьму. Но без воли Божией даже волос с головы человека не падает. Архиерей такой сильный, имеет тюрьму, стражников, взял и посадил, а Бог считает, что Петру еще не время сидеть. И Ангел открывает темницу, говорит: продолжайте проповедовать, не обращайте на этого архиерея никакого внимания. Когда надо будет, тогда тебя распнут, тебе голову отрубят, тебя живьем сожгут, а до этого времени спокойно проповедуйте, не бойтесь ничего. И они повиновались.

Еще недавно, когда Христа распяли, апостолы испугались, убежали, сидели в горнице за закрытыми дверями «страха ради иудейска», очень боялись, что придут иудеи и убьют их. А тут у них страх прошел. Почему? Это же так естественно человеку бояться смерти, бояться насилия, бояться болезни, бояться боли, бояться тюрьмы. Кто хочет в тюрьму? Никто не хочет. Кто хочет, чтобы его убили? Никто не хочет. Кто хочет болеть? Никто не хочет. А в них этот естественный страх был преодолен, потому что «совершенная любовь изгоняет страх». А как они стяжали эту любовь совершенную? Она к ним пришла с благодатью Святаго Духа.

Почему же к ним благодать Святаго Духа пришла, а к нам не пришла? И хотим ли мы, чтобы она к нам пришла? Хотим ли мы тоже преодолеть эти страхи? Хотим ли и мы то, что Господь обещал Своим ученикам: «Если что смертоносное выпьют, не повредит им»? Не для того, конечно, чтобы фокусы в церкви показывать, не для этого. А вот такое обилие благодати Божией хотим мы или нет? Ответ находим в Евангелии, которое сегодня читали. Апостол Иоанн повествует о том, как Господь пришел к ученикам в то время, как Фома, один из двенадцати, отсутствовал. И хотя другие ученики сказали ему: «Мы видели Господа», Фома ну никак не мог поверить, пока не вложит руку свою в раны Спасителя. И вот «после восьми дней» — а мы литургически в этом дне и находимся — «опять были в доме ученики Его, и Фома с ними. Пришел Иисус, когда двери были заперты, стал посреди них и сказал: мир вам! Потом говорит Фоме: подай перст твой сюда и посмотри руки Мои; подай руку твою и вложи в ребра Мои; и не будь неверующим, но верующим. Фома сказал Ему в ответ: Господь мой и Бог мой! Иисус говорит ему: ты поверил, потому что увидел Меня; блаженны невидевшие и уверовавшие». Вопрос в этом и заключается: хотим мы быть этими блаженными? Вера наша приносит нам блаженство или нет? Апостолам принесла, причем такое блаженство, что они с радостью пошли на крестные муки, и, когда испытывали эти муки, блаженство у них не было отнято. Оно было столь велико, что в нем растворились даже телесные страдания.

По всему видно, что мы хотим этого не очень. Причина в том, что у нас нет достаточного доверия Богу, что мы сомневаемся, мы Его словам не придаем большого значения. У нас свои представления о жизни, свои понятия о грехе, свои понятия о справедливости — у нас все свое, мы еще недостаточно пропитались словом Божиим, оно не стало действующим в нас. Поэтому, как русская пословица говорит, как аукнется, так и откликнется. Господь бы и рад нам дать благодать, но нам не в чем ее удержать, потому что благодать можно удержать только верою.

А почему так? Дал бы нам Господь сразу всяких даров, мы бы увидели, что Он через нас творит чудеса, и укрепились. Нет, так почему-то не происходит. Сперва нужно поверить, двинуться к Богу, совершить подвиг, а уже потом приходит благодать Божия, чтобы помогать нам. Почему? Потому что корень всякого греха в неверии. И Адам так отпал. Сказано было: все вкушай, всем пользуйся, а вот этого не тронь. Он не поверил, нарушил. И чтобы нам опять вернуться в состояние Адама до грехопадения, мы должны поверить Богу. Поверить, что, если кто у нас просит верхнюю одежду, надо отдать ему и рубашку. Мы должны поверить тому, что нужно благословлять того, кто нас проклинает, не жаловаться всем на него, не говорить «сам дурак», а найти силы в своей душе, чтоб благословлять. И с тем, кто просит пройти с ним поприще, мы должны пройти два. Мы должны поверить, что это лучше, это правильнее, что эти поприща будут путем к блаженству, к истинному блаженству.

Блаженств всяких много. В жару выпил что-нибудь холодненькое — и блаженство. На кресле развалился, музыку, которую любишь, слушаешь — блаженство. Взял внучка на ручки, поцеловал его в шейку — еще большее блаженство. Но блаженство духовное превышает все мыслимое и немыслимое. Апостол Павел говорит: «Не видел того глаз, не слышало ухо, и не приходило то на сердце человеку, что приготовил Бог любящим Его». Мы этого еще совсем не знаем, поэтому довольствуемся тем, что есть, барахтаемся в болоте и, как кулик, каждый свое болото хвалим. А что там? Тина и комары. Конечно, и над болотом тоже небо, мы туда иногда поглядываем и кричим: «Воистину воскресе!» Но хотим ли мы на это небо или хотим оставаться в собственном греховном болоте? Путь к небу только один: через веру. Слово Божие для того и воплотилось, чтобы нам действительно потрогать, увидеть воочию, каким образом это вообще возможно.

Многие рассуждают: почему это Бог не уничтожил Гитлера, Наполеона, Ленина, Сталина или международную финансовую олигархию, а деньги всем бы поделил? Действительно, что Богу стоит всех злодеев ликвидировать? Какую-нибудь постоянную Планка изменить на ноль-ноль-ноль четыре десятых процента — и вся Вселенная лопнет, развалится на куски. А можно еще проще: взять и Землю немножечко приблизить к Солнцу, изменить орбиту — и всё, мы все сгорим. Или чуть-чуть удалить — и мы все замерзнем как миленькие, обратимся в ледяные столбы. Да, по-человечески рассуждая, так и надо сделать. Но уже был потоп и все утонули. И что из этого вышло? Ничего не вышло. Семейство праведного Ноя спаслось, и уже его сын оказался Хамом, ничего с этим не сделаешь.

А Господь хочет человека спасти, чтобы он стал другим. И вместо того, чтобы уничтожить, Он пошел на смерть Сам: Сам сошел на землю, стал человеком, жил среди людей, с младенчества был гоним, потом исцелял больных, проповедовал, мертвых воскрешал, и за все это Его распяли, именно за это. Если бы Он никого не исцелял, никого не учил, жил себе скромненько где-нибудь в Вифлееме или в Назарете, то так и прожил бы. Но Он пришел для того, чтобы людям послужить. И Он, будучи Богом, совсем не погнушался тем, что Ему приходилось почти не спать, питаться чем Бог пошлет, много странствовать, хотя Ему ничего не стоило вот эту постоянную Планка изменить. Нет, Он не погнушался и Своим апостолам рассказывал, объяснял, а это было довольно тяжело, потому что они были люди безграмотные и, кроме сетей и ловли рыбы, ничего не знали. В своем деле, конечно, они были профессионалы, но обучению поддавались с трудом. И Господь их иногда укорял и за такое медленное сердце, и за то, что они излишне боязливы, но тем не менее очень терпеливо их учил.

А почему Он не взял людей поумней, пообразованней, почему взял самых простых рыбаков, неученых? По одной простой причине: у них было очень важное качество души. Благодаря своей простой жизни они сохранили то, что бывает у детей: доверчивость. Они Ему доверяли, и они были люди не лукавые, они были прямодушны. И то, что Он им говорил, они это так прямо все и воспринимали, и это стало основой их веры. А нам мешают наше лукавство, всякие наши соображения, наша «житейская» мудрость. Поэтому мы и не доверяем Богу, поэтому и остаемся ни с чем. Господь говорит: «Просите, и дано будет вам» — а мы не верим. Он говорит: «Ищите, и найдете; стучите, и отворят вам» — а мы так, то ли поможет, то ли нет. В Писании сказано: «Человек с двоящимися мыслями не тверд во всех путях своих» и «Никто, возложивший руку свою на плуг и озирающийся назад, не благонадежен для Царствия Божия». А мы все это не поймем, мы думаем, что нужно особенное какое-то усилие, особенный какой-то текст или надо обязательно что-то такое исполнить. Когда апостолы жили, устава церковного вообще не было. Иной скажет: отец Димитрий против устава выступает. Да ничего подобного, просто есть иерархия ценностей.

«Без веры, — сказано в Писании, — угодить Богу невозможно». И каждому из нас наедине с собой просто необходимо подумать: а что представляет собой моя вера, в Кого я верую, как верую, чему верую? Христианская вера сильно отличается от всех прочих, можно сказать, принципиально. Потому что христианская вера — это не значит веровать, что был такой персонаж в человеческой истории Иисус Христос. Вот Он жил, Он учил Своих апостолов, основал Церковь, умер на Кресте, воскрес, а мы теперь крестились, в церковь ходим, и значит, мы верующие. Нет, мы верующие в том только случае, если достигнем того, чему Христос учит, чего Он от нас хочет. А Он хочет дать нам Царство, Он хочет, чтобы мы были блаженны. Он хочет, чтобы мы освободились от рабства греху. А ходить в церковь — какая в этом заслуга? Родились бы мы в Арабских Эмиратах, мы так же и в мечеть ходили бы, родились бы на Алтае, мы бы и к буддистам ходили, а в Америке мы были бы протестанты, муниты или сайентологи.

Просто мы родились в православной стране, и, естественно, кто тут может против православия устоять? Если только человек нездоров или полный невежда, тогда он в секту попадает, а если у него с головой все в порядке, он, конечно, становится православным. Что может секта против православия предложить? Но опять же, какая в этом наша заслуга и что мы здесь, в Церкви, приобрели? А мы можем приобрести вечную жизнь. Она, эта вечная жизнь, вот здесь клокочет и бурлит, но мы как посторонние мимо проходим, и нас это совершенно не задевает. Эмоционально некоторым образом нас трогает богослужение, проповедь, крестный ход, святой водой всех сейчас польем — вот самая большая радость, особенно когда она холодненькая, прямо аж сердце вздрагивает. Но это не то вздрагивание. То, что Господь нам предлагает, бесконечно превышает все мыслимое из того, что только есть. Но нужно это усвоить, нужно Ему поверить совсем, во всем, нужно опереться на Него. А мы боимся, боимся жить по заповедям Божиим, боимся малого самого подвига: а что будет? а как я буду жить? Мы боимся совершать поступки христианские, стараемся оградиться от всего, стараемся жить спокойно, потише, свою клетку так оборудовать, войлоком обить, чтобы было мягко, тепло и сухо.

Но все равно же придется болеть и умирать и все равно придется на суд Божий идти. Поэтому, если воистину воскрес Христос, это должно отразиться на всей нашей жизни. Может быть, сразу, может быть, не сразу, а постепенно, но это движение должно быть. Для чего Церковь заповедует нам постоянно Евангелие читать? Для того чтобы мы пропитались словом Божиим, чтобы мы в каждый отдельный день нашей жизни знали, как нам поступить, не из сиюминутной корыстной выгоды: как мне лучше, как мне удобней, как мне приятней — а как мне спасительней для души. А как спасительней для души? Очень просто. Господь сказал: «Кто хочет душу свою сберечь, тот потеряет ее; а кто потеряет душу свою ради Меня, тот сбережет ее», только тот и войдет в Царствие Небесное. То есть все противоположно самому себе: именно то, что мне невыгодно, оказывается пред Богом ценно. Действительно, какая выгода в том, чтобы тебя на краю Иерусалима распяли под палящим солнцем? Какая в этом выгода личная? Вот у меня с личной жизнью не получается. А что ты, человек, хочешь: спасения души или чего-то своего? Любовь, она «не ищет своего», любовь доверяет Богу: Господи, веди меня в этой жизни. Ты же меня вывел из утробы матери, я там вверх ногами кувыркался в темноте и не знал, что меня ждет, но, раз этот механизм божественный так устроен, значит, я вышел на свет Божий. Так же и здесь: повинуюсь заповедям Божиим и через какое-то количество лет выйду на другой свет Божий, в жизнь вечную, а не буду стремиться к тому, чтобы застрять здесь, в этом внутриутробном развитии, навеки.

Да, нет у нас этой простоты, и призыв Господень — будьте как дети — для нас оказывается втуне. Потому что мы все изрефлексировались, мы все изломаны, мы все испорчены, мы изрядно подмокли и подгнили. Мы можем об этом сожалеть, но это есть. Да, мы излукавились. А как лукавому стать простым? Это задача совершенно непосильная, только Божественное вмешательство может нас изменить. Ну что же нам делать? Спросим себя: а что такое моя вера, что она мне велит, как я в данный момент должен поступить? И будем иметь мужество и молитву для того, чтобы все-таки это совершить. Потому что бывает, совесть нам говорит: голубчик, ты должен сделать так, — но тяга ко греху столь сильна, что мы начинаем изворачиваться и все-таки идем на поводу у греха. А надо всю свою волю собрать и не дать греху войти, остановить его на пороге и взмолиться Богу: Господи, во мне два человека, ветхий и новый; ветхий хочет греха, новый хочет блаженства, но моя воля, мое желание стоит на том, чтобы выбрать блаженство, я его выбираю, а Ты меня спаси. И Господь придет и спасет.

И нужно нам учиться в каждый момент жизни стараться поступать так. Тогда мы увидим, что для нашей веры высвобождается пространство, и мы увидим, что действительно творятся чудеса, мы увидим, что грех рассеивается, что он не тяготеет уже над нами, мы увидим, что на самом деле нет никакой необходимости ни осуждать, ни гневаться, ни блудить, ни воровать, ни сквернословить, ни злиться, ни мстить, ни завидовать — мы можем от этого освободить душу.

Помоги нам в этом, Господи, благодатию Божией! Аминь.

4 мая 1997 года