В Неделю Торжества Православия

Первое воскресенье Великого поста называется Неделей Православия в память восстановления почитания святых икон. Мнение, что почитать иконы не надо, возникло в Церкви не без влияния иудейства, а потом мусульманства. Постепенно оно захватило высший слой византийского общества, и началась страшная вакханалия. Иконы рубили, жгли, топили, чего только с ними не делали, и дьявол, конечно, радовался этому. Но основная масса православного народа, особенно в монастырях, сохранила почитание икон, и постепенно эта ересь была побеждена молитвой, подвигом и даже страданием, потому что многие защитники святых икон были умерщвлены. И вот было установлено это празднование как восстановление торжества Православия, потому что правильно славить Бога, не почитая иконы, оказывается, невозможно. Икона подтверждает Христово воплощение. Мы изображаем Христа Спасителя, пришедшего во плоти, изображаем именно Его человечество и через это восходим к Его Божественной сущности, можем познать Отца через Сына.

Часто исторические события приобретают в дальнейшем гораздо больший смысл. Например, какое-то событие евангельской истории, просто бытовой эпизод, потом становится очень важным символом, источником православного богословия, потому что люди, рассматривая его, вникая умом, сердцем, молясь Богу, постепенно открывают в нем для себя все больше и больше. И вот так совпало исторически, что Собор, который восстановил почитание святых икон, оказался последним из Вселенских Соборов. Была поставлена некая точка. Праздник Торжества Православия явился завершающим в этой цепи, мощной каденцией очень важной эпохи, и поэтому он стал восприниматься не просто как торжество восстановления иконопочитания, а приобрел более широкое значение — Торжество Православия.

Но если спросить: а где же оно, это торжество, и вообще было ли когда-нибудь триумфальное шествие Православия? Посмотрим на всю церковную историю — нет, не было. Даже сейчас, когда мы переживаем одну из самых благоприятных для Церкви эпох, — это, конечно, дело временное, и это недолго будет продолжаться, — и то: вот вроде храмы открываются, множество монастырей, но, чтобы открыть любой храм, приходится за редким исключением преодолевать очень большое сопротивление. То есть это не просто так: некий указ — и дальше все само собой. Нет, буквально за каждый храм идет битва, и некоторые до сих пор не отдают даже в Москве, где более-менее благоприятная ситуация, а уж если чуть отъехать, то там и произвол начальства, и нежелание, и противодействие.

Обычно думают, что раньше было не так, но возьмем российское законодательство. Российская империя всегда была страной православной, император и его супруга по закону были обязательно православными. И тем не менее, если посмотреть государственные акты по отношению к Церкви, то многие из них являют гонение против Церкви. Отбирали церковные земли? Отбирали. Закрывали монастыри? Закрывали. Если весь этот сборник почитать, то мы увидим, что до семнадцатого года положение Церкви — это совсем не благополучная ситуация, как может нам представляться, отнюдь нет. Открытых репрессий, массовых убийств, как при Ленине и Сталине, не было, но порки, пытки — это все присутствовало вполне. Произвол начальства по отношению к духовенству был совершенно дикий, и часто репрессии против отдельных лиц десятикратно превышали их вину, то есть человеческая жизнь не стоила вообще ни копейки. Посмотрим еще дальше, на время Византийской империи, что тогда происходило с Православием и как Церковь зависела от императора. Мы увидим: то еретик на престоле, то безбожник, то отцеубийца, и это все, конечно, отражалось на жизни церковной. Хотя среди императоров попадались люди очень благочестивые, изредка даже святые, но в основном что интересовало императора? Только мощь империи, защита от врагов и умирение политической ситуации, потому что никто не хочет, чтобы у него под боком была гражданская война. Вот что императоров интересовало, а совсем не благополучное устройство Церкви.

Поэтому торжество Православия заключается совсем в другом, и более того, можно с уверенностью сказать, что видимое торжество Православия невозможно. А почему? А потому что это противоречит самой сути христианства. Христу, когда Он пришел, было даже негде родиться, как только в пещере для скота. И родился Он от обедневших родителей, хотя и царского рода, и вся Его жизнь — это было сплошное смирение и сплошное страдание, которое закончилось Крестом. Поэтому Православие, сохранившее неповрежденным учение Христа, должно быть всегда больше или меньше гонимо. И в этом гонении и в этом постоянном страдании и осуществляется это торжество. Сила Божия совершается в немощи, потому что только немощь дает возможность силе Божией осуществиться. Человек должен смириться перед Богом, покориться Ему, тогда Господь начнет через него действовать. А видимый успех хоть и прибавляет человеку энтузиазма и его вдохновляет, но это вдохновение, это окрыление, этот энтузиазм, к великому сожалению, не христианского свойства.

Господь Своим любимым ученикам Иакову и Иоанну однажды сказал: «Не знаете, какого вы духа». Они так возревновали о Боге, что захотели уничтожить одно селение огнем, и это было бы только справедливо, но это противоречит духу, который принес Христос, потому что Христос пришел не для того, чтобы человека наказать, Он пришел не как судия, хотя Господь Отец Небесный отдал весь суд Ему, а Он пришел, чтобы спасти. И в силу того, что мы отделились от Бога грехом, что мы люди самолюбивые, гордые, тщеславные, что мы очень поддаемся на всякие вещи, которые связаны с честолюбием, Господь не дает нам видимого успеха, и в этом сказывается особая милость Божия. Хотя мы стараемся, конечно: вот есть храм, надо его и восстановить, и украсить — но мы постоянно чувствуем огромное сопротивление. Вроде бы дело благое, а почему же оно не получается?

Священникам приходится очень много таких вопросов выслушивать: ну как же так, я вроде все делаю, а у меня ничего не получается? И у человека рождается представление, что, значит, он такой никчемный, либо глупый, либо ленивый, поэтому у него все равно ничего не получится, и он впадает в уныние. На самом деле это происходит от комплекса отличника. В обычной жизни как? Вымыл кастрюлю — и она чистая, выгладил рубашку — и вот она глаженая, поздравил человека — он обрадовался. Все ясно. В духовной жизни не так. Господь говорит: «Мои мысли — не ваши мысли, ни ваши пути — пути Мои». И русский народ тоже это понял, что человек предполагает, но располагает Бог. Да, вот ты задумал что-то сделать, но, как Господь сказал: «Безумный! в сию ночь душу твою возьмут у тебя». Ты можешь строить планы, но совсем не всем этим планам удастся осуществиться, а только тем, которые совпадут с планом Божиим.

Каждого из нас Господь спасает очень внимательно, очень вдумчиво, как любящий Отец. И наше спасение прежде всего напрямую связано с чем? Амвросий Оптинский даже стишок на эту тему говорил: «Без смирения нет спасения». То есть важнейшее условие, которое определяет, спасемся мы или нет, — это придем ли мы в состояние смирения или останемся такими же гордыми, тщеславными, такими же умными, одаренными, творческими, сильными, красивыми, такими интеллектуалами. Вот если мы такими останемся, то значит, что мы Царство Небесное не наследуем и в этом своем интеллектуализме, очень развитом и богатом, мы и останемся. «Трудно богатому войти в Царство Небесное». Речь идет не только о деньгах. И Господь хочет нас смирить, чтобы мы вместо этого богатства (которое тоже, конечно, от Бога, но в нем приложен и наш труд) познали иное богатство, духовное, которое принадлежит единому Богу. Благодать Божия ведь совсем не наша. Наш здесь может быть только труд, а придет благодать или нет, это уже даст Бог или не даст. Потому и называется благодать: дал Бог — есть благодать, взял — нет благодати. И кому сколько дать, Господь тоже Сам знает.

На практике замечено: Господь дает столько, сколько человек может удержать, и на такое время, на которое человек может удержать. Постоянно пребывать в благодати Божией человек не может. Вот держит человек что-то очень горячее, перекладывая из руки в руку, а потом все-таки бросает, не может удержать, так и здесь. Почему? Да потому, что он грешный. Чтобы удержать благодать Божию, нужно стать совершенным. «Будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный». Если кто-то достигает такого совершенства, конечно по подобию, а не по сущности, тогда он может быть носителем благодати Божией постоянно. И такие люди на земле бывали, и веруем, что сейчас есть. Их называют столпами Православия, потому что на них держится весь этот мир, ради них, ради их совершенства он продолжает свое бытие, и через них Господь осуществляет наше спасение: они молятся за весь мир, и Господь за их молитвы продлевает нам время на покаяние, на то, чтобы нам измениться.

Поэтому самое главное торжество Православия заключается в приобретении духа Христова, духа смирения, духа кротости, и это достигается либо очень трудным подвигом, подвижнической жизнью, либо несением креста, страданием, которое попускает Господь. Потому все и происходит с большой тугой: вот захотим вечером помолиться, но и взять молитвослов, и вникать в слова молитвы, и не рассеиваться умом — все это очень трудно. Как было бы хорошо: только я молитвослов открыл, а Господь сразу мне дал молитву, и я помолился хорошо и с радостью лег спать! Но нет, все доброе дается здесь, на земле, с величайшим трудом. Только злое делать легко: легко походя оскорбил, или легко походя выругался, или легко про кого-то забыл, когда он тебя ждет. Разругаться вдрызг — это самое простое дело, а что-нибудь создать, заработать, родить ребенка, воспитать, с начальством наладить отношения — это все очень трудно. Любое доброе дело, а уж тем паче приобрести благодать Святаго Духа так просто, даром не получается, потому что не будем ценить.

Обычно старики поглядывают на молодежь: ну ничего, давай-давай, жизнь научит. Потому что тот, кто уже поседел, он знает, что жизнь — это не одни банкеты, пикники. А молодому человеку кажется, что эта мишура и есть собственно жизнь. Но потом придется каждому через испытания пройти, и христианину, и нехристианину, потому что Господь обо всех заботится, и всем хочет спасения, и каждому посылает свою тугу, свою скорбь, свой крест, свое страдание, для того чтобы посмирять. «Смирись, гордый человек». Симеон Новый Богослов сказал, что заповеди Божии даны нам для того, чтобы мы пришли в сознание собственной немощи. Кто пытался заповеди исполнять, уже убедился, что это невозможно, то есть желание-то есть, а не получается, потому что заповедь Божию совершить можно только благодатию Божией. Сам человек этого сделать не может. Если бы он мог сделать сам, Господь бы не приходил. Пришел бы пророк, Илия, Моисей ли, Иоанн Креститель, Исаия, Даниил, рассказал бы нам девять заповедей блаженства, мы бы поняли, что нужно делать, и начали бы спасаться. Но нет, без Самого Христа, без Его Духа никакого спасения не бывает, оно совершается Духом Христовым, который должен в нас прийти. А это возможно, только если мы уподобимся Ему, возьмем крест свой и пойдем за Ним.

Но мы часто не хотим нести крест. Вот какая-то трудность: муж что-то дурит или дети. У нас какая главная задача? Чтобы из этой ситуации вывернуться, чтобы опять наладилось наше бытие. А Богу угодно, чтобы мы это приняли как крест, чтобы мы понесли это, чтобы мы потерпели, чтобы мы пострадали, чтобы мы посмирялись, чтобы мы поглубже духовную жизнь поняли. Вот ты вспомни, как ты замуж выходила, какие этому способствовали обстоятельства, какие мысли у тебя в голове бродили. А теперь встань перед зеркалом и жалуйся. Ты же сама этого хотела, ну вот ты это и имеешь. Каждый человек сам устраивает свою жизнь. Тебе надоело ломом лед колоть? А кто же тебе не давал учиться? Тебя с работы выгнали? А что же ты с начальством ругался? И так во всем. Человек, тебе плохо? Отмотай пленочку назад и посмотри: в основе-то лежит твой грех.

Иной говорит: «Батюшка, это вы виноваты, вы моей жене дали плохой совет». Слава Богу, мы не в Америке живем, где любой может на священника в суд подать, чтобы он возместил материальный ущерб за неправильный совет. Поэтому там уже никакая пастырская деятельность осуществляться не может, это просто рискованно. Но и у нас претензии постоянные: ну как же, ты же священник, ты мне помоги, ты мне наладь семью, ты мне воспитай детей, ты меня научи, как мне быть. Вот у меня тут колет, ты мне найди врача, а если врача нет, давай какой-нибудь чин совершим. Неважно, какое там у тебя давление, устал ты или занят, но вот я гриппом заболел, так ты приди меня пособоруй. А как же? Давай. А если нет, сразу обида: у нас непонимание с духовником. Потому что понимание — это значит: алло, и через пятнадцать минут он здесь. Чего изволите? Вот это понимание!

Если священник сумеет это все устроить, то он, этот священник, конечно, настоящий христианин, но к тому человеку благодать Божия не придет, потому что нести крест — это есть ответственность и это есть мужество, это есть подвиг. И если мы хотим благодати Божией достичь, мы должны этот подвиг совершать. Можно пением, бдением, пощением, как святые отцы: уходят в пустыню, питаются кореньями и день и ночь молятся Богу. Не можешь, у тебя любовь? Пожалуйста, женись, в этом котле кипи. Вот тебе дети, давай воспитывай, спасайся, трудись. Да, один больной, другой бестолковый, а пятый вообще моральный урод получился. Ничего, посмиряйся, потерпи, пострадай, помучайся, помолись за него, десять лет помолись, двадцать лет помолись, тридцать лет помолись. Потому что жизнь дана не для того, чтобы ее наладить и сделать из нее рай. Это уже было, был Эдем, и в Адаме мы от всего этого отказались.

Скажут: ну хорошо, Адам согрешил, а мы чем виноваты? А мы все связаны. Вот идет хороший, порядочный человек, добрый семьянин, отец троих детей, и в парке на него нападают, снимают с него пальто. Он совершенно в этом не виноват, это какая-то другая мама развелась с пьющим мужем и плохо воспитала сына, но страдать от этого будет человек невиновный, потому что мы все одно, мы все дети Адама. Да, Адам согрешил, а разве мы не согрешили? Может быть, мы непосредственно и не связаны с этим грехом, но сколько раз бывало, что мы чем-то согрешим, а нам сходит это с рук. Сейчас не получил — через пятнадцать лет получишь, и никуда ты от этого не денешься. Господь обязательно дает человеку почувствовать, чтобы он понял, что такое грех, что такое подвиг, что такое труд, что такое терпение.

Если человек раздражительный и его все время все раздражает, ну как его привести в состояние смирения? Нужно ему постоянно давать возможность либо согрешить, либо нет. Может быть, он, вот так постоянно раздражаясь лет двадцать, потом устанет, скажет: ну что же я раздражаюсь, дай-ка я успокоюсь, дай-ка я лучше потерплю. Чем все время воевать-то, не лучше ли примириться, что-то наладить? А нет, вот она такая-сякая. Хорошо, она такая-сякая, ну кипи дальше, если ты хочешь пребывать в духе гнева, духе зависти, духе сребролюбия и так далее и так далее. Вот нанял работников, пришли, сделали не так. Что теперь? Можешь кипеть, можешь попытаться их заставить переделать, а можешь и оставить так, как есть: что вышло, то и вышло. Никакого идеала ни в государственной жизни, ни в церковной здесь, на земле, осуществить невозможно, более того, и не нужно.

Вот в Господе Иисусе Христосе не было греха — и у Него, совершенного человека, такая трудная была жизнь, а мы хотим хорошую и спокойную? Мы можем этого хотеть, и мы можем об этом молиться, в этом нет ничего худого. Мы можем из разрушенного храма делать опять новый, разрушенную икону мы можем реставрировать. Если есть какая-то ссора, мы можем налаживать отношения. Если какое-то есть несовершенство, какая-то разруха, мы можем это все поправить, трудиться над этим, можем за это жизнь отдавать, только не надо думать, что мы сумеем достичь идеала. Это совершенно невозможно даже потому, что нужны люди, которые нас будут смирять, которые нас будут гнать, которые нас будут проклинать. Господь дал нам заповедь: «Благословляйте проклинающих вас». Сказал так Господь? Сказал. Как же я буду благословлять, если не будет меня проклинающих? Значит, проклинающие-то всегда будут. А если есть проклинающие, хотя я и не знаю за собой никакой вины, разве возможно совершенство земной жизни, разве это осуществимо? Нет. Стремиться-то к совершенству надо, но достигается оно только в соединении с Богом.

Вот поэтому торжество Православия никогда видимо не осуществляется, оно осуществляется невидимо, в самом этом движении к совершенству. Любой, кто испытывал муки творчества, знает, что реализовать замысел никогда не возможно полностью. Это любой регент знает, управляющий хором. Потому что будь перед тобой хоть гениальные певцы, самые лучшие в мире, но один что-то отвлекся, другой неважно себя чувствует, у третьего настроение плохое, а два других поссорились. Это же не на электронных инструментах играть, это живые люди, и попробуй их соединить. Поэтому бывают отдельные моменты, слава Богу, но идеально звучать всегда хор не может, это недостижимо. И это во всем сказывается: вот идет-идет доска, а потом в ней сук, и ничего не сделаешь, приходится дырку высверливать и пробку ставить. Такое наше земное устройство. Но это не значит, что не нужно высверливать сук, что наши труды, наше творчество, наша работа — это все напрасно. Как некоторые говорят: все равно конец света, поехали в деревню, крышу ремонтировать не будем, морковку посадим с картошкой и будем жить, ждать конца. Это совершенно не христианская позиция. Даже если конец света будет через неделю, все равно нужно крышу крыть. Как один православный человек сказал: если что-то делать, нужно делать на тысячу лет, а относиться к этому так, как будто это сгорит завтра.

Вот такой должен быть строй православной жизни. Самое главное не результат, а самое главное — это движение. Подлинный православный дух — это дух животворящий и творческий, дух постоянного улучшения. Взять то же самое раздражение. Мало кто из нас сумеет достичь такого устроения, когда он совсем перестанет раздражаться. Но если мы в течение нашей жизни хотя бы уполовиним это раздражение, если мы будем все время против него подвизаться, это уже будет путь к совершенству, и Господь это увидит. Просто Он увидит, что усилий человека в течение жизни не хватило, и сможет их Сам восполнить. Потому что жизнь — это целый процесс, а не какой-то краткий отрезок. Лишь бы у нас было стремление к этому совершенству. Поэтому подлинное Православие есть постоянный труд, прежде всего над устроением своей души. И этому труду все мешает: мешают семейные заботы, мешают собственные немощи, мешает устроение церковной жизни, мешает то, что выход из метро «Динамо» стал дальше на двести метров. Христианская жизнь — это как работа в тяжелом скафандре на дне водоема. Не просто так в легкой одежде под прохладным ветерком, нет, на тебе скафандр, с тебя течет пот, и еще само движение в воде ограничено.

Только таким образом можно достичь смирения, потому что если ничего не терпеть, то невозможно достичь смирения. Поэтому в течение поста мы должны попробовать немножко перестроить свой ум. Не наладить себе беспечное и безболезненное существование, обеспечить себя сухариками, орешками, геркулесом, гречневой кашкой, всякими приправами и поститься всласть. Нет, не это должно быть целью поста, а цель должна быть другая: ум наш перестроить на то, что нам нужно трудиться, нам нужно потеть, нам нужно смиряться. И каждый раз, когда что-то приходится потерпеть — человека ли, обстоятельства ли, собственную болезнь ли, какое-то нападение, клевету, несправедливость, — надо помнить, что это есть благо, что это дает нам возможность приблизиться к Богу. Потому что иначе мышцы нашей души не упражняются, а это упражнение должно быть ежедневным, мы должны войти во вкус этого упражнения, потому что оно, собственно, и есть аскетика, оно и есть подвиг христианской жизни. Мы должны искать этого, мы должны с наслаждением это совершать, как святые отцы с радостью молитвы и коленопреклонения совершали и питались скудно с радостью ради Христа. Они сами на себя брали подвиг.

Мы не можем пойти сейчас в лесной монастырь и начать с утра до вечера молиться, оставив все; это удел людей избранных, таких, которые решили резко свою жизнь переменить. У них там свои искушения, а мы остались в приходской жизни, среди большого города, и мы тут тоже можем кое-что, и надо это кое-что совершать с благодушием, с радостью, поняв, что духовное благо возможно лишь через терпение, через преодоление сопротивления. И по милости Божией это сопротивление будет только нарастать; это постоянно ощущается. Думаешь: ну куда же больше? Оказывается, можно и больше, можно еще больше и так далее и так далее. Сколько человек может, столько Господь ему и даст. Только не надо роптать, не надо унывать, не нужно уворачиваться, потому что тем самым мы уворачиваемся от своего спасения, отворачиваемся от него. Помоги нам, Господи. Аминь.