Джотто

Не знаю, был он сладок или едок,
тот дым, что оставляет напоследок
луну в окне, безмолвье гробовое,
твое лицо, картинку на обоях
с Иудой, что пришел для поцелуя...
Нет, для того, чтоб затянуть петлю и
низринуться, припомнив этот грот,
лицо в поту кровавом, всякий сброд
и факелы. Но взвоет аллилуйю
огонь в сырых костях, и поплывешь
над родиной в чаду кровопотери.
Горящего сознания скулеж,
и ты, любовь моя, и двери, двери,
и ложь на лжи, как водится, и все ж…
«Оставь надежду!» – сказано входящим,
как прочитал изгнанник-нищеброд
с волшебным фонарем своим ледащим.
И не сулит предателю щедрот
окольный путь к селениям пропащим,
но и над ними звезд невпроворот.

К.Кравцов (Реквием)

(Похоже на Реквием, автор согласился)

Колокольным путем
никому неизвестным
мы уйдем, как умрем
в Переславле-Залесском.
Оцифрован ли свет
в эпицентре распада?
Мы попали в сюжет
под завязку, как надо.
Он затянут слегка,
суицид мирозданья,
и зело коротка
для бумагомаранья
то ли жизнь, то ли смерть
в этой точке покоя.
Опиши мне Сысерть,
Верхотурье ль какое.
Мы выходим в финал,
и поет соловьишко,
как Гафизу певал,
озорует, мальчишка.
Зачумленная тьма
и ее маскарады –
где-то там, где с ума
посходили камрады.
Ну а здесь – перезвон
колоколен, как встарь, и
прятать лиц не резон
ни Ивану, ни Марье.
Пой, соловушка, пой!
Здесь Россия – не Раша.
И горит над тропой
Гефсиманская чаша.

Константин Кравцов