Размышления о бренности…

Когда уходит человек

Вечер. За окном темно и льет дождь. Порывистый ветер раскачивает деревья. Ветка сливы-алычи, стоящей под окном, то и дело ударяет в стекло, не давая уснуть гостям пансионата на берегу Черного моря. Крупные капли дождя часто-часто падают на подоконник, словно неровная барабанная дробь в хоре других звуков природной стихии, напоминая человеку о бренности его бытия в этом мире. Да, именно о бренности… Когда говоришь об этом общо, не о ком-либо и не о себе, то и рассуждаешь отвлеченно, отдаленно без каких-либо переживаний. Когда же в мир иной уходит человек, с которым связано много общих дел, уважительные симпатии и доверительные отношения, то переживаешь этот уход трудно и глубоко.

Не стало Владимира Яковлевича. На момент записи этих строк прошло два с половиной года, а случилось будто вчера. Вспоминается все, что было связано с этим человеком – Человеком с большой буквы.

К нам в научно-исследовательский институт назначили нового начальника. Многие сотрудники стали выяснять, кто он, откуда, в какой области является специалистом…Меня эти вопросы не волновали, потому что с некоторых пор я точно знал, что такие назначения, как, впрочем, и многое другое, без воли Божией не бывают. На первом же совещании новый начальник показался мне знакомым. С той первой встречи прошло почти двадцать лет, но от пятиминутного знакомства память сохранила улыбающееся красивое лицо и добрые светлые глаза, а также редкую, какую-то необычную фамилию. Теперь же передо мной был спокойный, уверенный в себе доктор наук, расставлявший перед научным сообществом приоритеты научных исследований. Я сидел, слушал и одновременно решал дилемму: подойти, спросить нового начальника, он это или не он, либо далее оставаться в неведении. Обычное любопытство победило. После совещания, улучив момент, когда он был один, я подошел и спросил, знает ли он Колю и помнит ли он нашу встречу столько-то лет назад. Он ответил утвердительно и совершенно искренне обрадовался, что на новом месте обретаются друзья. Мне показалось, что он приемлет формулу «друг моего друга – мой друг».

Все время его работы в институте я ощущал дружескую поддержку не в ущерб, конечно, отношениям начальник-подчиненный. К сожалению, пробыл он на этой должности около года, потом еще одно повышение по службе, потом и еще. К этому времени я был рукоположен в сан диакона и стал ответственным за взаимодействие с учебными заведениями от Синодального отдела Патриархии. Владимир Яковлевич, тогда начальник университета МВД, предложил подумать о строительстве храма на университетской территории. Было очевидно, что он использует свои должностные полномочия по максимуму с тем, чтобы курсантам – солдатам правопорядка давались не только необходимые юридические знания, но и воспитывалась духовно-нравственная составляющая. Он обоснованно считал, что профессионал-правоохранитель не может состояться без духовного стержня в душе, без знания духовных основ. Благодаря его усилиям начались регулярные беседы с курсантами о православной культуре.

Такое неостановимое движение его сердца ко благу Отечества сравнимо лишь с танком, прокладывающим дорогу в густом, заброшенном лесу. Даже когда высокое начальство Русской Православной Церкви и МВД предлагало Владимиру Яковлевичу освободить помещения, ранее принадлежавшие монастырю, ответ был отрицательным: выбросить своих курсантов на улицу он не мог и не хотел. Благодаря его стойкости в то непростое время, сегодня университету выделены средства и все необходимое для нового корпуса, к строительству которого уже приступили.

Стремительное движение вверх по служебной лестнице не охладило желания построить храм. Как-то сам собой нашелся благотворитель, и, по воле Божией, завертелись колесики невидимого механизма – началось строительство церкви в честь Архангела Михаила. Бог не оставляет без своего попечения тех, кто работает Господу. Пока возводился храм, Владимир Яковлевич преодолел еще две ступени иерархической лестницы – он становится главным кадровиком страны. Но самое главное не это; совестливое отношение к близким, друзьям, воспитанное еще в родительской семье, было фундаментом, на котором строится человеческая жизнь. Ему не хватало лишь одного – времени. В те недолгие минуты, когда я с ним встречался, он продолжал работать, что-то читая, подписывая и одновременно слушая собеседника. Телефоны звонили не переставая...

Наш общий товарищ, Коля, попросил меня написать несколько строк о Владимире Яковлевиче. И вот я сижу и очень сильно ужимаю текст, чтобы выбрать самое главное. А как тут выберешь главное? Если каждое его слово исходило из сердца и было окрашено дружеской любовью и товарищеской преданностью. А ведь достичь столь высокого положения и остаться человеком редко кому удается.

 Вдруг звонок. Мне сообщают, что три часа назад умер Кикоть… «Как, что, что случилось?» – кричу я в трубку. «На операционном столе… сердце…» Три часа назад он еще был жив. «Господи! Прости все вольные и невольные согрешения новопреставленного раба Твоего Владимира и даруй ему Царствие Небесное», – только и успеваю сказать. А мысленно задаю один и тот же вопрос: Как же так, да что же это?

Постепенно прихожу в себя. Вспоминаю: только-только встречались, обсуждали накопившиеся вопросы, планировали очередные встречи и мероприятия… Ах, вот ведь незадача. Наконец, сам себе говорю: «Без промысла Божия ничего не совершается». «Господи помилуй…»

Звоню начальнику университета. «У нас горе – отвечает он – срочно вылетаю в Москву». Звоню Коле, с третьего раза дозваниваюсь, в его голосе угадывается боль и сострадание, он словно воин, потерявший лучшего друга в бою, по военному краток и мужественен: «Жду от тебя несколько строчек о Володе».

Что же теперь писать? Большое видится на расстоянии. Наверное, пройдет время, и совсем по-другому вспомнят о Владимире Яковлевиче Кикоте.

Ловлю себя на мысли, что впервые писал о человеке в двух его ипостасях – о здравствующем, дорогом и всеми любимом товарище не взирая на его высокую должность, об обычном, простом, все понимающем и несущем на себе тяжелую ношу чести, достоинства и ответственности, а после звонка завершаю эти несколько строчек о том, кто ушел из этого мира в мир иной, не по своей воле, а по воле Бога, Который полагает конец человеческой жизни в лучший для состояния души момент. Прости меня, дорогой Владимир, ты много знал, многому учил, о многом догадывался и потому стремился к духовным встречам и беседам. Сегодня эта встреча произошла. Пусть Господь по своей неизъяснимой и неисчерпаемой милости дарует тебе Царство Небесное за твое доброе милосердное сердце, за твою жертвенную любовь к людям, за то, что ты своим примером служения Отечеству являешь новому поколению образ истинного человека и христианина...

С этими мыслями я то проваливался в сон, то снова открывал глаза, прислушиваясь к стихии за окном. Хорошо спать под шум дождя, но когда дует порывистый, почти шквальный ветер, уже не до сна. Заканчиваются десять дней отдыха в пансионате святителя Луки в Алупке. К сожалению, искупаться в море в этом году не удается. Слишком низкая температура воздуха и воды – как говорят старожилы, впервые за несколько десятков лет. Значит, такова воля Божия. Все свободное время тратим на поездки по святым местам. А то и просто ходим по парку Воронцовского дворца, по аллеям, по берегу моря, дышим целебным крымским воздухом.

Вспоминаются такие же прогулки по берегу моря, когда собирали небольшие камни-голыши, отполированные соленой морской водой в течение многих веков. Они удобно помещались в руке и одновременно были достаточно увесистые, чтобы ими можно было забивать гвозди при освящении престола. Вместе с камнями повезли домой и лучшее сухое вино Крыма «Столовое красное Алушта». Именно оно было использовано во время освящения храма-часовни Архангела Михаила при Московском университете МВД России (вином, смешанным с розовой водой, епископ поливает престол и вместе с сослужащими священниками, втирает вино в доску и ножки престола).

Об этом вспоминается в Крыму, когда есть свободное время, когда твои паломнические планы корректируются непогодой. И вдруг ловишь себя на мысли, что цель, поставленная Владимиром Яковлевичем, достигнута: храм Архангела Михаила, построенный по его инициативе при Московском университете МВД России – а теперь университет носит имя В.Я.Кикотя, – освящен. Может быть, только ради этого события Господь всякий раз поставлял Владимира Яковлевича на ту должность, которая позволяла ему в рамках закона совершать главное дело своей жизни, к чему стремилась его любвеобильная душа, о чем, возможно, он даже и не подозревал, потому что для него все, что он делал, было важно.

Дождь с небольшими перерывами продолжается еще один день. Затем тучки рассеиваются, но не сами собой, а под воздействием мощных порывов ветра. Порывы пытаются рассеять и отдыхающих. Мы все же отправляемся в Воронцовский дворец, но и там ветер не оставляет нас, норовя сорвать головной убор или распахнуть плотно застегнутую одежду.

Несколько раз мы предпринимали попытки пройти к морю со стороны парка, но всякий раз заходили в какие-то тупики, или возвращались на то же самое место, откуда начинали свой путь. Совсем выбившись из сил, присели на лавочку Воронцовского дворца. Прямо перед нами знаменитая гора Ай-Петри. Отдыхая, мы с интересом наблюдали, как хозяйничал ветер на ее вершине. Облако, которое вот-вот должно было окутать вершину, вихрь в минуту превратил в белые клочки и белесые остатки, а самая высокая и красивая гора Ай-Петри засияла новыми красками на фоне голубого и чистого неба. Мы сидели и удивлялись, как два дня тому назад решились подняться на нее.

Поездку на микроавтобусе нам предложили молодые и энергичные ребята, работающие от канатной дороги. Водитель одновременно выполнял функции экскурсовода. Ветер был немного тише, но было прохладнее. Причем с каждой остановкой по пути следования холод нарастал.

На одной из остановок нам предложили полюбоваться на «серебряную беседку», где, как утверждал водитель микроавтобуса, останавливался в свое время Царь Николай II. Серебряной ее назвали потому, что в зимнее время года она покрывается инеем и в лучах солнца предстает словно покрытая серебром. Просто так пройти к ней оказалось невозможно: путь преграждал заборчик, на котором крупными буквами объявлялась цена за проход к исторической реликвии и панорамному обзору. Деньги принимались тут же в маленькой избушке почти что на курьих ножках – как тут не вспомнить известный эпизод из «12 стульев»...

Миновав и это препятствие, уже через тридцать метров мы увидели серебряную беседку и совсем рядом небольшую панорамную площадку, которая, опять же по свидетельству водителя, находится на уровне 865 метров над уровнем моря. Красота неописуемая: причудливой формы облака, справа большая полоска моря, где-то вдалеке, чуть левее, маленькие домики, а прямо под нами внизу зеленый ковер из верхушек деревьев.

Снова в машину; наконец, преодолев еще несколько из 250 поворотов, въезжаем на плато – на вершину Ай-Петри. Во время всего подъема на тысячеметровую высоту мы пребывали в ожидании встречи с чем-то таинственным. Небольшие жилые дома, обычные торговые палатки со стандартным набором товаров и зазыванием торговцев вернули нас на грешную землю. И здесь из всего стремятся делать деньги.

Тем не менее Господь нам даровал утешение. Когда мы поднялись на смотровую площадку, то увидели бескрайнее бирюзово-синее море и голубое-голубое небо, которые где-то на уровне горизонта совершенно невидимо соединяются друг с другом. Нельзя провести четкую грань между морем и небом. Этому, скорее всего, мешают почти незаметные белесые остатки рассеянных облаков. Вероятно, нам таким образом показываются возможные пути единения земного и небесного. Как море отражает в себе небесную красоту, так и душа человеческая может отражать в себе красоту Царствия Небесного. Наверное, где-то здесь пребывает душа Человека и Гражданина с большой буквы Владимира Яковлевича Кикотя.

Ветер усилился, и мы поспешили покинуть смотровую площадку. Нам поведали, что на Ай-Петри зарегистрирована наивысшая скорость ветра – 50 м/с. На плато есть ветроэлектростанция, однако лопасти сорвало и сейчас она в нерабочем состоянии. Также на плато, на Перепелиной горе (Бедене-Кыр), в советские времена был сооружён комплекс радарных станций слежения за воздушным и космическим пространством. Из-за постоянного ветра военнослужащим год засчитывался за полтора.

Купив билет на канатную дорогу, мы беспокоились, как пройдет спуск в таких погодных условиях, но, как только фуникулер двинулся вниз, наши опасения улетучились. За пять-семь минут мы спустились с «неба на землю» любуясь вертикальными склонами и зелеными макушками деревьев.

Каждый путешественник стремится запечатлеть удивительную природу и жизнь Крыма на каких-либо фотоносителях. Но бывает, что этого недостаточно, и некоторые приезжие пытаются зафиксировать свое впечатление на бумаге, используя богатство русского языка, не особо сдерживая себя простотою изложения, успевая записывать лишь то, что отразилось в бесхитростной душе паломника. Завершая эти строки невозможно удержаться от радости, что Крым наш; но это необъятная тема других записок паломника. Трудно обойтись без философских рассуждений – здесь, в Крыму, где вспоминаешь родных и близких тебе людей, чья жизнь и подвиг навсегда остались в памяти, где каждый камень или цветок, или неповторимые линии гор, само море являют собой не до конца прочитанную книгу, рассказывающую о прошедшей и будущей жизни человека.

Протоиерей Александр Шестак

Владимир Яковлевич Кикоть

• Назад
• Вперёд