На Вознесение Господне

Вознесение Господне — двунадесятый праздник и важнейшее событие в жизни всего человечества. По прошествии сорока дней после Пасхи, в которые Господь постоянно являлся Своим ученикам, Он простился с ними на Елеонской горе и вдруг у них на глазах стал подниматься вверх и скрылся. Апостолы стояли и глядели, раскрывши рты, пока к ним не обратились Ангелы: «Мужи Галилейские! что вы стоите и смотрите на небо? Сей Иисус, вознесшийся от вас на небо, придет таким же образом, как вы видели Его восходящим на небо». И вот уже больше двух тысяч лет мы этого ожидаем, а Господь все медлит.

Господь ждет, потому что перед тем, как Ему прийти, мир должен окончательно разделиться на тех, кто устоит в вере, и тех, кто отпадет от веры. Пока в этом мире еще происходит некое движение: одни люди приходят ко Христу — кто на время, кто надолго, а кто насовсем, а другие отпадают — тоже кто на время отпадает, кто надолго, кто насовсем, а иные вообще, даже не догадываясь об этом, спокойненько себе, мирненько погибают.

Для чего Господь вознесся на глазах у апостолов на небеса? Он ведь ничего зря не делал: ни по воде зря не ходил, ни на горе Фаворской зря не преображался, ни одного мертвого просто так, напоказ не воскресил, потому что не хотел Своими чудесами никого ни в чем убеждать. Христос пришел как свет, Его свет в Его слове, но человек сам должен это понять и определить. Люди же часто путаются: вроде и этот правильно говорит, вроде бы и тот. И многие думают: кому верить-то?

Вот в этом-то и есть самое главное. Это зависит от того, в каком состоянии сердце человека, насколько глубоко его, человека, лукавство. И поэтому человек и соблазняется, и сомневается, и уклоняется, и смущается. Отчего это происходит? От незнания, от неведения Бога. Кабы человек знал Бога, все было бы просто: это от Бога, а это нет. Апостол Иоанн говорит: «Испытывайте духов, от Бога ли они». Какое там испытывать духов, когда мы не по уши, а с головой в грехе. Послушаешь, и жуть берет, чем только человек живет: какие-то ссоры, драки, обиды — как будто Господь на небо и не возносился, как будто и нет двунадесятого праздника. Все забота не о том, все мимо, все не туда. И конечно, тут немудрено запутаться.

Отчего человек запутывается? От невежества. А отчего происходит это невежество? Оттого, что человек не принимает слова Божия, то есть он еретик: что мне подходит — беру, что мне не подходит — не беру. Сбывается пророчество Феофана Затворника, который говорил, что настанет время, когда будет столько вер, сколько голов. Каждый себе какую-то веру сочинил и ей следует — только не к свету, а так, в какой-то полумрак. И потом удивляется: что это у меня ничего не получается? что это у меня какое-то уныние? что это у меня вместо выздоровления шизофрения? Отчего это происходит, отчего такая путаница, такая неясность? Оттого, что всю ясность заслоняют страсти. Люди живут чувствами, которые искажены, гипертрофированы, и от этих чувств только страдают, поэтому они и называются страсти: одного борет жадность, другого борет зависть, третьего сребролюбие, четвертого мстительность, пятого блудность, шестого гордость, седьмого тщеславие, восьмого честолюбие, и так до следующего четверга можно перечислять. А иногда кого-то борет сразу и болтливость, и гордость, и злоба, и осуждение, и клевета, и блудность — все в комплексе.

Конечно, где ж тут место Христу? Где ж тут место благодати Божией? Где ж тут Евангелие? Где ж тут молитва? Все только наскоро и по обязанности. Человек вообще настолько занят своей земной жизнью, так вся его жизнь спрессована, все так плотно, что нож не втиснешь. Господь говорит: «Кто любит сына или дочь более, нежели Меня, не достоин Меня» — и кто любит мужа или жену, папу или маму, работу или родину больше, чем Меня, тот Меня недостоин. А у человека в одно ухо влетело, в другое вылетело, и ничего не застряло, как будто зря Божественная кровь пролита на землю, как будто это сказано не нам.

И вот все время человек решает какие-то вопросы, думает, как ему получше поступить. Получше в каком смысле? В смысле корысти, конечно, в смысле удовлетворения своей страсти, чтоб страсть хоть ненадолго отступила, чтоб не мучила, — вместо того чтобы принять слово Божие и освободиться от этого мира. Но нет, очень нам жалко этого мира, очень мы любим свои страсти, мы их пестуем, мы как тот младший брат, который ушел «на страну далече» пасти свиней. Свиньи — это наши страсти; мы их утучняем и из-за этого все больше страдаем, из-за этого у нас такие мрачные лица, из-за этого у нас такая противная жизнь, из-за этого у нас такие сложные друг с другом отношения. Почему? Потому что мы не можем ничего доброго сделать, не можем ничего потерпеть, все время кипит наш разум возмущенный, кипит этот бульон страстей.

Господь сказал: «Придите ко Мне все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас». Но мы не слышим этого гласа, поэтому не идем в ту дверь, которая есть Христос, не идем за Ним, потому что не знаем Его гласа, наше сердце на это не отзывается. Мы ходим в храм, повинуясь религиозному чувству, которое есть у всех людей, но ко Христу мы еще никак не можем прийти. Поэтому мы так и равнодушны: ну Вознесение, ну отдание Пасхи, ну Преображение — а какая разница? А-а, вот поздравляют с праздником: дай Бог здоровья. Но и в будни Бог даст здоровье, не обязательно в праздник.

Вот сегодня Вознесение. Нас это каким-то образом касается? Нет. А должно касаться. Недаром Господь воскрес во плоти и вознесся с плотью, и каждый из нас, приобщившись к Телу Христову, может с Ним, со Христом, совознестись, может получить Божественную жизнь от Отца Небесного, может своей плотью «воссесть одесную Бога». Те, кто накормили Христа, напоили, когда Он был странником, приняли Его, а когда был без одежды, одели Его, могут воссесть одесную Самого Бога. «Приидите, благословенные Отца Моего, наследуйте Царство, уготованное вам от создания мира», сядьте одесную Меня: сначала Господь Отец Небесный, потом Господь Иисус Христос, а потом все покаявшиеся, принявшие слово Божие, которое им дорого, которое звучит в их сердце, которое им любо. Потому что всегда в человеке звучит нечто, к чему он склоняется: либо к той страсти, которая никакой радости ему не доставляет, только одно страдание, либо к голосу Христову. И человек выбирает: вот что мне делать — простить или в волосы вцепиться?

На самом деле все очень просто, никакого лукавства тут быть не может, ни для каких счетов, ни для каких хитростей нет места, всегда абсолютно ясно, когда нужно брать меч и рубить пополам до седла и когда нужно этот меч положить и сказать: рубите меня. Мы-то все хотим, чтобы кто-то за нас решил, но так не получится, каждый человек должен сам «по удостоверению своего ума» знать и чувствовать, а для этого он должен быть просвещен словом Божиим, он должен повиноваться слову. Христианин должен повиноваться Христу, воплощенному Слову Божию. Вся его жизнь должна по этому Слову выправляться. Конечно, сразу это невозможно, сразу можно совершить какой-то один поступок, потому что для этого нужна только известная толика мужества. А вот всю жизнь прожить по-христиански — это трудно, потому что вся жизнь из этих поступков и состоит, и что только этому не мешает: и соблазн, и немощь, и страх.

И вот Господь вознесся на небо, чтобы всем показать: видите, Я прожил на земле тридцать три года, и вершина этой жизни — Крест на Голгофе, смерть под палящим солнцем, воскресение и вознесение на небеса. Для чего Господь прожил такую жизнь и явил ее нам вплоть до Своего вознесения? Он мог просто уйти за порог и раствориться, как Он делал многажды, но нет, Он на глазах у апостолов, причем благословляя их, вознесся на небо, чтобы они видели, как Он во плоти возносится. Это очень важное дело, принципиально важное, это есть догмат нашей веры, основа, то, из чего все вытекает. Без того, что Христос вознесся именно в теле, у нас нет никакого спасения.

Тело Христово есть Церковь. И мы, приобщаясь к жизни церковной, имеем возможность из нашей такой пошлой жизни совознестись вместе с Ним настолько, насколько нам это нужно. А как определяется нужность? Очень просто. «Мама, я хочу есть». — «На рисовую кашу». — «Рисовую кашу не буду». Значит, не хочет есть. Ты любишь Бога? Давай посмотрим, сколько ты на Него, на своего Бога, затрачиваешь. Давай возьмем счеты, прикинем: сколько на еду, сколько на одежду, сколько на болтовню, сколько на телевизор, сколько на осуждение, а сколько на Бога. То, что получится, поделим на двадцать четыре часа в сутки и увидим, сколько ты уделяешь греху, сколько Богу. Так где же любовь? Ты просто врешь, это же все нечестно, это все неправедно. Кого ты думаешь обмануть? Дядю Ваню на лестничной клетке и то не обманешь, неужели Господа Бога обманешь? Никого мы не обдурим никогда. Каждый получит то, что он хочет, и то, что выбирает сам. Человек сам строит свою жизнь, от начала до конца человек делает выбор сам и сам за все будет отвечать. А выбор от чего зависит? От хотения: хочу я поступить по страсти или я хочу поступить, как велит Христос. Что для меня важнее: какая-то похоть душевредная или как угодить Богу? И как для меня важнее, лично для меня, вот так я и поступлю, и в зависимости от этого я таков и буду. Все очень просто.

Другой говорит: а я не могу. Доказать, что можешь, можно любому — взять палку, и из-под палки любой будет делать то, что ему скажут: будет и поститься из-под палки, будет и молиться из-под палки, будет и в храм ходить из-под палки. Некоторые из-под палки даже под венец идут, потому что жена настолько засела вот тут, на гортани, что уже дышать нельзя, просто или венчание, или смерть. Думает, ну пойду с ней обвенчаюсь, может быть, отвяжется, и так идет, как под танк. Спрашивается, кому это надо? Но человек действительно как танк идет упорно, не видя перед собой ни деревьев, ни рвов, и в безумии своем думает, что что-то изменится от этой палки. От палки ничего никогда не изменится. Пока она занесена, человек будет делать вид: вот идешь смотришь — взял лопату и работает; прошел — бросил лопату и сидит курит. Это же обычная история.

Человек будет делать только то, что он хочет, то, что он любит, то, что он желает делать. А вот как нам возжелать, чтобы быть со Христом? В этом-то вся и задача. Да, однажды Господь обратил нас к Себе, наше сердце поворотилось к Богу, иначе бы мы сюда не пришли, но обратиться к Богу — это еще не все. Вот мы повернулись, а теперь нужно идти, и каждый шаг — это есть покаяние. Вот я исправился в этом — я сделал шаг; исправился в этом — сделал еще шаг. И понятно, что чем больше я таких шагов сделал, тем эти шаги становятся труднее, труднее. Потому что легко бросить пить, курить, это каждый может. А вот, допустим, осуждать бросить — это трудно. Легко перестать ругаться вслух, а вот перестать ругаться мысленно — на это несколько лет уйдет. То есть чем к Богу ближе, тем сложнее и тем требуется больше усилий. А на эти усилия у нас и не хватает любви. Можно, конечно, человека адом преисподним пугать: сгоришь в геенне огненной, как кусок газеты. Ну и что, все там будем. Никому не страшно, никого это не вразумляет, да и Богу-то это не нужно, потому что из страха наказания никакой любви не вырастет.

Что же нам делать? Как нам умножить любовь к Богу? Как нам свое сердце сделать столь чувствительным, чтобы действительно возжелать больше всего на свете: больше всех своих тщеславий, всех своих превозношений, всей своей гордости, всего своего земного покоя — больше всего возжелать Бога, Его всему предпочитать — и пище, и одежде, и питью. Как Господь сказал: не заботьтесь, не заботьтесь. Какая-то минимальная забота, конечно, неизбежна, никуда от этого не денешься, по крайней мере, ложку надо ко рту подносить, никто за тебя этого делать не будет. Но должен быть всегда выбор: молиться или есть, доброе дело сделать или лечь спать, взять или дать. Вот что для нас важнее? И если мы хотим, чтобы сердце наше умягчилось, мы должны его постоянно в этом упражнять, упражнять в заповедях Божиих.

Большинство из нас обратились к Богу постепенно и даже не могут назвать, в какой момент: человек как-то незаметно перетек из неверия в веру. Но у некоторых это произошло как озарение, как пелена с глаз упала. Но ведь это еще ничего не значит; да, человек увидел истину и обомлел, но он все равно грешник и он не может в таком состоянии души наследовать Царствие Небесное, он не может постоянно быть с Богом. Господь по милости Своей приоткрыл ему Себя, как некогда открылся Моисею, и он увидел только следы славы Божией, потому что больше ему по состоянию его души невозможно было увидеть.

Поэтому надо нам начинать трудиться, и этот труд сам по себе очень важен, не по тому результату, которого мы достигнем, а по тому движению к Богу, которое в этом будет. Пусть кто-то в этом движении будет нас намного превосходить, так что по сравнению с ним мы будем все равно казаться бесконечными, ужасными грешниками. Но для Бога это не важно. Для Бога важно, что человек, такой заскорузлый в грехе, такой слипшийся в своей греховной слизи, все-таки хочет совознестись и быть со Христом. Хочет не так абстрактно, мечтательно, за чаем, потому что помечтать-то каждый любит, а именно реально что-нибудь для этого сделать, палец о палец ударить, что-нибудь самое маленькое, пусть даже не каждый раз, а через раз, но все время совершать. И Господь обязательно увидит это, Он начнет этому помогать, вокруг этого начнет формироваться наша жизнь, потому что в ней появится это главное движение.

У большинства современных людей главное движение их души — отдыхать или развлечься, только вокруг этого все мечты. Весь год мечты об отпуске, всю неделю — о выходном, когда выходной — о празднике, о том, чтобы голову освободить, что-нибудь такое пустое почитать, что не требует никакого труда, а еще лучше поглядеть, чтобы не нужно было даже напрягать свое воображение, а какой-то дяденька нам этот звуковой и образный ряд поставил и мы бы просто в этом болтались, да еще бы кто-нибудь сок подносил с печеньем. Вот к этому человек стремится. Но это же как просто! Пожалуйста, включи, ешь, пей, это не так уж дорого; если на сок денег нет, можно чаек. Но только тогда твоя жизнь утечет сквозь пальцы. Дни так лукавы, что, к сожалению, нельзя взять и полежать месячишко, отдохнуть, а потом начать молиться. Ничего не выйдет. В каждом деле нужно упражняться постоянно, и только в этом постоянстве человек обретает искусство. Во всяком деле, если мы хотим быть профессионалами, нужно заниматься постоянно, ежедневно, нужно решать задачу и нужно постоянно углублять процесс. Тогда что-то получится, тогда можно чему-то научиться.

Конечно, современных людей не очень привлечешь, чтобы они чему-то научились. Есть люди, которые и в сорок пять лет, и в пятьдесят вообще ничего и не хотят, и не умеют, и не будут уметь. Они только умеют есть и спать, и то часто бывает, что сон нарушается. А духовная жизнь — это сложнее всякой резьбы по дереву, сложнее писания стихов, вождения автомобиля, подъема тяжестей, это гораздо сложнее. Потому что в каждом деле участвует только какая-то часть человека, а в духовной жизни участвует все: и дух, и душа, и тело, причем до конца. Вот можно попробовать лечь на пол и начать молиться — и ничего не выйдет. Если мы будем молиться, развалясь на диване, ничего с молитвой не получится, потому что тело тоже должно в этом участвовать, и душа, и дух — все. И это требует от такого слизеобразного человека необычайного напряжения сил: вот сколько можешь, столько и нужно напрягаться ежедневно, не давая себе отдыха даже в выходной.

Выходной нужно использовать для того, чтобы просто заменить группу мышц, чтобы другие мышцы участвовали, как с высокого каблука переходим на низкий: то высокий, то низкий, то праздник, то будни, то пост, то разговляемся — но и тогда полное напряжение всей духовной жизни. Потому что нельзя же отдохнуть от того, что я делаю добро. Вот сегодня, в среду, я смиряюсь, я в чем-то уступаю, а в четверг не буду, упрусь, как баран, и все, и этим четвергом среду зачеркну. Тогда какой же в этом смысл? В том-то и дело, что движение должно быть постоянным, пусть оно будет минимальным, пусть наши шажки будут самыми незначительными, пусть мы будем даже и не приподниматься от земли, но хотя бы пытаться встать на цыпочки, чтобы все-таки происходило это вознесение от нашей обычной жизни с ее дрязгами, чтобы мы видели, что есть все-таки в нашей жизни главное. Потому что если посмотреть на все житейские заботы, можно и правда решить, что главное в нашей жизни — это новый шкаф купить. Вот оно, вожделенное, вот сейчас куплю — и тогда все у меня наладится. Многие люди так и ставят себе такие задачки: сперва крыло от автомобиля купил, потом шкаф, потом какую-то занавеску, чемодан, и так вся жизнь — от шкафа до занавески.

Но это же недостойно человека, нужно обязательно все время стараться всю паутину нашей обычной жизни как-то отодвигать, чтобы в нас проникал свет. Хотя нам хочется и того и сего, и все мы люди, и страсти нас борют, но надо, чтобы главное не ускользало. Тогда это совознесение с нами будет происходить. И Господь будет, конечно, нам помогать. Но помогать — это ведь не значит делать за нас. Вот человек несет что-то, сгибается под тяжестью, пыхтит, потеет, а кто-то возьмет и ему немножко поможет, ему вроде и полегче, и вроде он чуть-чуть распрямился и ускорил шаг. Помощь — это не значит: отойди, давай я все за тебя сделаю. Нет, Господь должен видеть, что желание нашего сердца — идти к Нему, что действительно Он нам нужен, а не то что мы хотим получше жизнь себе устроить, чтобы у нас все было хорошо, чтобы кто-то там пить бросил, чтобы сыночек перестал дурака валять, чтобы все у нас наладилось, все у нас зацвело, все было покрашено, оштукатурено.

Когда все налажено, все прибрано, все хорошо, остается только чай пить и телевизор смотреть. На это, конечно, тоже нужно много труда положить, но чтобы духовную жизнь устроить, все должно быть противоположно этому порядку в жизни. Хотя порядок, чистота, стабильность на работе, хорошая семья — разве это повредит делу? Нет, никак не повредит. Но как без искушений-то? Без искушений невозможно. Как без испытаний? Невозможно. Как без болезней? Невозможно. Как без смерти? Никак невозможно. Сам Господь сказал, что это невозможно. Поэтому и нужно быть готовыми: пусть «будут чресла ваши препоясаны и светильники горящи». Нужно всегда быть готовыми идти в путь. Вот собираемся что-то делать, а ничего не получается, ну и оставим эту идею, земная жизнь не так важна, не надо в нее так уж крепко вперяться. Надо помнить, что, раз ты крестился, ты гражданин неба, у тебя должна быть другая задача. И надо принять жизнь с ее неустройством, с ее потерями, с ее трудами — мы так и называем это неприятностями. Почему? Потому что нам приятно, только когда нам все ласковое, хорошее, вкусное, большое. Вот что нам приятно. А когда нам трудно, нам неприятно, мы этого не принимаем, потому что мы люди грешные и нам грех приятен. А чтобы нам было святое приятно, нужно этого святого вкусить. А оно достигается только кровью и потом и больше ничем. Пот и кровь, только это и есть благо. И люди давно это заметили, говорят: «Бог труды любит».

Поэтому будем стараться, чтобы жизнь наша прошла не зря, чтобы не утекла бессмысленно. Устал, тебе нужно отдохнуть? Хорошо, ляг поспи, но не двенадцать же часов. Потому что иначе Царствие Небесное проспишь, оно пройдет мимо тебя. На тот путь, какой нам нужно пройти, нам потребуется очень много сил, а времени попусту потрачено уже и так много.

Поэтому помоги нам, Господи, встать на путь покаяния и не озираться вспять. Аминь.

23 мая 1996

• Вперёд