В Неделю перед Рождеством

После отпадения Адама от Бога ум его помрачился, и он перестал воспринимать Бога непосредственно. В Библии сказано, что он был изгнан из рая. Рай — это общение с Богом, а изгнание из рая есть потеря этого общения. Но Адам слышал слова Господни, что настанет время, и он будет спасен. И он веровал в это и ждал. Долго ждал, но дождался, и был выведен из ада. И все дети Адама разделялись, как разделяются и до сих пор, именно по вере. Одни из них веровали в то, что Искупитель придет. А кто-то забывал об этом, уклонялся в другие, ложные веры. Среди тех, кто оставался верен Единому Богу и никогда о Нем не забывал и Ему молился, был, например, Авраам. И эта вера, как сказано в Писании, вменилась ему в праведность.

У каждого человека, когда он рождается, свой особенный характер, у каждого свои немощи, у каждого свои особенные дарования. И если мы будем рассматривать святых, то увидим, что они тоже все разные: одни мужественные борцы, другие смиренные труженики. Одни, как мы сегодня читали в Послании к Евреям, «верою побеждали царства, творили правду... заграждали уста львов, угашали силу огня», то есть всякие творили чудеса. А другие, наоборот, жили незаметно, таились от людей, и об их подвигах часто узнавали за несколько дней до их смерти, а бывало, что и после смерти. То есть разное у всех людей проявление характера и проявление каких-то добродетелей и свойств.

Вот, например, Александр Невский прославился своим смирением, мужеством, храбростью. А Филарет Милостивый не был, может быть, таким храбрым, как Александр Невский, но с радостью творил милостыню. Третий святой был великим пастырем — например, Макарий Великий или Исаак Сирин. Каждый какой-то добродетелью прославился, а некоторые даже многими. Например, Иоанн Кронштадтский был и пастырь, и молитвенник, и чудотворец, и целитель, и проповедник — очень много даров было у него.

И вера является такой же добродетелью. Авраам совершил подвиг именно веры. Он, будучи уже старым, потерял надежду на то, что когда-нибудь у него будут дети. Но Господь ему сказал: не только будут, а из тебя народ великий произойдет. Действительно, вскоре у него родился сын. И тогда Господь говорит: пойди и сына своего принеси Мне в жертву. И Авраам ни секунды не усомнился, что это сделать необходимо; что, хотя Господь и требует сына в жертву, все равно из него произойдет великий народ. И он взял сына и повел на гору, уже костер разложил, чтобы его заклать и сжечь,— и тогда Господь его остановил.

Господь таким образом испытывал веру Авраама вопреки всякому так называемому здравому смыслу. Вот возьмем отца, у которого маленький сын, очень поздний, и родился по какому-то чуду, потому что уж очень отец стар. Если ребенок единственный, да еще поздний, как обычно над ним родители трясутся! А здесь Господь дает повеление: иди его убей. И Авраам идет его убить, но не просто убить ради какой-то корысти, злобы, зависти — нет, а приносит его в жертву Богу. То есть рука его не дрогнула, сердце его нисколько не усомнилось.

Если мы примерим эту ситуацию на себя, то сразу увидим, что у нас такой веры нет. И вот эта-то могущественная, несокрушимая вера, убежденность в истинности Божественных слов — она и сделала Авраама отцом всех верующих. И вера эта передавалась от Авраама к Исааку, от Исаака к Иакову, от Иакова к его чадам. Вот так она шла, шла, как река, и дошла до родителей Пресвятой Богородицы Иоакима и Анны и до Самой Богородицы.

Вера есть высочайшая добродетель. Поэтому и сказано, что вера вменилась Аврааму в праведность. Хотя, если его жизнь сравнивать с жизнью, допустим, какого-нибудь новозаветного святого, Авраам не был столь уж праведен. Взять и сравнить его с Сергием Радонежским. Конечно, высота Сергия неизмеримо больше с точки зрения нравственной. Но Авраам явил свою веру такой сильной, что Господь ему обещал: из тебя произойдет народ. Потому что Господь от него требовал сверхъестественного усилия, а Авраамова душа обладала такой способностью к вере, что эта добродетель — его вера — просто затмила все его недостатки. В свете этой огромной веры все немощи Авраама как бы тускнеют.

Когда человек какую-то добродетель исполняет и основное усердие проявляет в ней, то даже если остальные добродетели у него присутствуют не в таком развитом виде, то эта главная, в такой ее сверхъестественной форме, она как бы подтягивает все остальные. Поэтому бывает, не идет у человека молитва. Как он ни старается, но не может в молитве достичь того, что, допустим, Арсений Великий достиг. А как же ему спасаться? А ему можно милостыню, допустим, творить. Или исполнять добродетель любви: взять какого-нибудь убогого человека и начать за ним ходить, помогать — исполнять добродетель любовного служения и в этом преуспевать для того, чтобы Богу угодить. И исполняя одну какую-то добродетель, человек постепенно приходит в полное христианское устроение души.

В основе каждого подвига христианского лежит вера. Потому-то сегодня это родословие и перечисляется, что с тех пор, как Христос пришел в мир, благословение веры передается не от отца к сыну и от сына к внуку, а по вере в Иисуса Христа. То есть праотцы веровали в то, что Он будет,— и вот Он пришел. И мы тоже веруем в то, что Он был и есть. И в зависимости от того, какова глубина нашей веры, настолько мы можем нести и подвиг христианский, настолько мы можем преуспевать и в добродетели. Чем сильнее вера, тем больше подвиг. Чем больше подвиг, тем больше благодать. Чем больше благодать, тем ближе человек к Богу. Чем ближе человек к Богу, тем, значит, все больше и больше в нем раскрывается Царствие Божие, то есть Господь начинает царить в этом человеке, и все дела, слова, мысли его становятся Божественными, потому что Господь поселяется в нем и начинает в нем жить.

Простой пример. Читает человек вечерние молитвы. Чем больше его вера, тем молитва его более сосредоточенна. Можно читать, просто, как говорится, знакомые буквы в тексте отыскивая. Можно читать, думая о чем-то, совершенно в слова не вникая. Но если человек твердо верует, что когда он встал на молитву, то Господь перед ним,— как же он может умом рассеиваться? Вот представьте себе, что вместо меня здесь стоял бы Сам Господь Иисус Христос. Разве у нас сейчас были бы такие мысли? Разве мы так бы стояли? Разве мы так бы слушали? Это присутствие Божие было бы для нас совершенно сокрушительно. А ведь на самом деле Он здесь и стоит невидимо. Он стоит и при нашей исповеди, недаром обращение всегда читается: «Се, чада, Христос невидимо стоит».

А что нам мешает видеть Христа? Почему мы видим священника, видим крест и Евангелие, видим аналой, а не видим Христа? Почему мы не видим, что храм — это есть горний Иерусалим, это есть Царствие Небесное? А потому, что глаза нашей веры помрачены. Почему мы своей молитвой не двигаем горы, не совершаем чудеса? А потому, что у нас нету такой веры. Если бы мы имели веру хотя бы с зерно горчичное и сказали бы любой горе: двигнись, она бы подвинулась и упала в море. Это слова Господни. И Господь не пошутил, это действительно так. Так, значит, наша вера еще меньше горчичного зерна, еще более скудна.

Вера — это не есть доверие тому, что Христос когда-то жил на земле, воскрес и вознесся на небо. Это все вполне научный факт, наука уже давно это показала. Но вера в этот факт не приближает человека к Богу. Та вера, о которой говорится в Писании, которую имел Авраам и все святые,— это не вера на слово, а видение духовное. Именно в ту меру, в какую человек видит Бога, он и есть верующий. Просто в силу исторических причин эти два слова как бы слились в одно, а на деле эти веры разные: вера в факт существования Бога и вера как инструмент познания Бога, благодаря которой можно Бога видеть и можно с Богом общаться.

Во все времена и у всех народов была только одна возможность с Богом соединиться — через веру. Не через доверие тому факту, что Бог есть, а через живую связь с Богом. Поэтому если человек не идет навстречу Богу, не собирается как-то прислушиваться к тому, что Господь говорит, это значит, что у него нет веры. А чем больше человек верует, чем больше он видит Бога, чем больше он видит, как Господь действует в его жизни, тем больше в человеке растет и подвиг его. Поэтому если человек встает на молитву и твердо знает, видит глазами своего сердца, что он действительно встал перед Богом, тогда у него не будет вопроса: стоять ли ему, сидеть ли? благоговейно ли, неблагоговейно ему читать? зевать ему во время молитвы или не зевать? Он стоит перед живым Богом. «Страшно впасть в руки Бога живаго». И ощущение человека, трепет его сердца говорит ему, что он стоит перед живым Богом. А ведь когда человек встал на молитву и обращается к Богу, Бог-то уже рядом. Он так близко к человеку, что можно молитву даже вслух не произносить — а Бог уже слышит. Какая близость человека к Богу! Никогда двое людей так не бывают близки, как человек и Бог. И вот человек начинает молиться, обращаться живым своим сердцем к живому Богу, Который здесь рядом стоит и его слушает.

Апостол Павел говорит: «Непрестанно молитесь». Что это значит? Непрестанно стойте перед Богом. Может быть, каждый из нас замечал за собой: мы в храме ведем себя совершенно иначе, мы со священником разговариваем совершенно другим тоном, чем с собственными детьми, допустим, или с подругой. Почему такая разница? Потому что, когда человек приходит в храм, невольно его душа чувствует себя в присутствии Божием. И у человека часто даже совершенно неверующего, когда он входит в храм, душа его как-то подтягивается в струночку. Ум еще ничего не понимает и не сознает, но душа его начинает трепетать оттого, что Господь здесь присутствует. Если сердце живо, если недостаточно огрубело, то трепет настолько охватывает человека, что иногда при входе в храм у него начинают слезы литься из глаз, хотя он сам не знает почему. Одна раба Божия, далекий от церкви человек, мне говорила: батюшка, я не могу в церковь ходить — как войду, так начинаю плакать, мне неудобно, и я ухожу. То есть настолько душа у человека чувствует; но вместо того, чтобы, наоборот, стремиться все больше и больше приблизиться, она делает такой неправильный вывод, что надо, мол, не ходить, хотя это слезы не горя, не отчаяния, а именно слезы умиления.

Вот мы все в храм пришли, вокруг иконы, молитвы читаются, поются — и мы здесь немножко подтягиваемся, пусть моментами, но как-то предстоим перед Богом. А ведь вся наша жизнь должна стать таким богослужением. И если человек постоянно стоит перед живым Богом, если вера наполняет все его существо, как же можно кого-то осудить? Как же можно помыслить плохо, когда рядом Бог и Он видит твою мысль, видит тебя насквозь? Все это с нами случается потому, что мы такие слепые и у нас проблески веры бывают только иногда. Все наши грехи, все наши склоки, всякая ругань, зависть, злоба, превозношение, осуждение, клевета, блуд происходят от неверия. Неверие есть потеря Бога. Человек Бога потерял — и сразу осудил. Человек Бога потерял — и сразу прогневался.

Вообразим себе: вот мы пришли из храма домой, пальто сняли, переобулись. Вошли в комнату и видим, что за столом сидит Господь Иисус Христос. Кто-нибудь из нас, увидев Его живого, вот так сидящего за столом, осмелится к телевизору подойти, включить его и сесть смотреть — когда там, в комнате, живой Христос сидит? Или начать ругаться с соседом, или по телефону болтать? Ведь нет же? Но на самом деле Христос — Он всегда может быть с нами, и мы всегда можем иметь общение с Ним, и мы всегда можем быть с Ним рядом и близко. А что же нам мешает? Нам мешает наше неверие, неверие в то, что Господь сказал: «Я с вами во все дни до скончания века». И как только каждый из нас обратится к Нему — Он уже здесь, рядом, Он невидимо стоит, Он невидимо присутствует.

Даже и зримо иногда Господь открывается человеку, но дело в том, что мы люди немощные и не можем этого выдержать. Даже такие великие люди, как Серафим Саровский,— и то он увидел Христа в храме и остолбенел, не мог дальше служить; его вывели, поставили, и он так столбом и стоял долгое время. Поэтому Господь, по нашей немощи, зная, что мы не можем выдержать, мы не можем устоять, узрев такую благодать, Он для нас невидим, и мы должны жить верой в то, что Он рядом. А так как мы это постоянно теряем, то очень легко себе прощаем один грех, другой, третий и тем самым дальше, дальше, дальше удаляемся от Бога. Изредка только, когда нас жизненные обстоятельства как-то «припекут», мы к Богу взываем из глубины — и Господь опять рядом с нами.

Поэтому если мы хотим, чтобы Господь действительно в нашем сердце родился, вырос и жил и вел нас в Царство Небесное, то мы должны жить верой, мы должны постоянно в себе эту добродетель укреплять и развивать. А каким образом это делать? Вот я такой человек рассеянный, немолитвенный, недобродетельный, далекий очень от Бога, ничего не чувствующий, так вот ни шатко, ни валко, лежу, сплю всю жизнь. И совесть особенно меня не мучает за какие-то мои прегрешения. И вот как мне оживить веру? Как ее сделать настоящей, как ее сделать такой, чтобы действительно у меня был страх Божий?

Страх Божий рождается от присутствия Божия. Бог близко — и человек трепещет, боится согрешить. Режьте его на куски — он согрешить не может, потому что рядом Бог стоит. Как я могу? Господь Иисус Христос на меня смотрит и говорит мне: «Научитеся от Мене, яко кроток есмь и смирен сердцем». А я что, буду злобиться, гордиться, на своем настаивать? Да так же со стыда можно умереть.

Как же приобрести такую веру? Только исполнением заповедей. Вот только таким образом: надо вчитываться в Священное Писание, и познавать заповеди Божии, и стараться эти заповеди исполнять. Исполнять, даже как бы не чувствуя пользы от этого и не видя в этом необходимости. И тогда Господь будет к нам приближаться. Вот как Авраам, он не видел Бога непосредственно перед собой. В Писании говорится: сказал Бог Аврааму. Но мы не знаем, как Господь к нему обратился: слышал ли он голос, было ли это во сне или еще каким-то образом. Но мы-то с вами имеем величайшую возможность, какой Авраам не имел. Во времена Авраама не было еще даже Священного Писания, а мы теперь имеем целую книгу — слова Господни. Само Слово Божие пришло на землю, и мы питаемся этим Словом. Евангелие, вообще весь Новый Завет — это живое откровение Божие. Каждый раз, общаясь со Святым Евангелием, мы общаемся с Самим Господом, Господь говорит нам через эту книгу. И эти слова нам нужно принять в свое сердце, нужно стараться их исполнять. И тогда наше сердце постепенно оживет.

Каким образом это происходит? Вот простой пример. Человек утонул, вытащили его из воды — он не дышит, сердце его стоит. И ему делают искусственное дыхание, заставляют двигаться его легкие. И вот когда их начали двигать — он задышал, глазками захлопал, ожил. Так же и мы. У нас вера очень скудная, сами по себе живой веры мы не имеем, но нужно делать себе такое искусственное дыхание — начинать исполнять заповеди Божии. Исполнять, не сознавая даже их пользу, не понимая всю необходимость их, то есть действовать как бы наоборот.

Когда человек — христианин, тогда заповеди Божии у него сами исполняются. Например, нет такой силы на земле, которая бы заставила Серафима Саровского украсть. Даже при угрозе смерти, при угрозе родичам. Он скажет: не могу. Почему? Потому что он находится перед глазами Христа. Как он может нарушить заповедь Христову? Да, он любит свое тело — естественно, кто плоть свою ненавидит? Он и жить хочет, и ему тоже больно. Но здесь Христос стоит, как же Христа не послушать? «Кто любит отца или мать более, нежели Меня, не достоин Меня». Он же помнит эти слова. Он за неделю вычитывал весь Новый Завет: в понедельник от Матфея прочитывал, во вторник — от Марка, в среду — от Луки. Он его знал наизусть. И как же он мог против заповеди пойти, когда сказано: не укради? Как он мог через это переступить? Никак не мог.

А мы наоборот, мы все можем: мы можем и осуждать, и клеветать, и злобиться, и мстить, и всякие помыслы в себя принимать. А устоять нам очень трудно. Поэтому нам нужно действовать с другой совершенно стороны. Вот берем заповедь: например, непрестанно молиться — и понуждаем себя всю жизнь к молитве. Не только утром и вечером, но и днем, и всегда, где бы мы ни были, стараемся молиться. Как вспомнил, так себя и понудил. И молиться до тех пор, пока дьявол опять наши мысли не похитит. И так вот все время толкаться. Господь говорит: «Толцыте, и отверзется вам». Или: «Любите враги ваша». Сказано? Сказано. Значит, я буду эту заповедь стараться исполнять. Вот он мне зло сделал, я ему хочу отомстить. Но, помня о заповеди, возьму и себя переломлю, не отомщу ему, а, наоборот, ему за это зло сделаю добро, скрепя сердце. Мне совершенно не хочется делать ему добро, у меня все внутри кипит, была б моя воля, я сейчас бы убил его на месте. А вот нет, наоборот: раз переломил себя, два переломил, три... тысячу раз переломил, а потом смотришь — зло-то исчезло, нет его.

И вот так постепенно, постепенно наша душа, которую мы будем заповедями Божиими «качать», постепенно она начнет дышать, оживет. Постепенно мы будем ко Христу приближаться, и постепенно тогда узнаем, что есть вера, которая горами движет. Хотя путь этот очень трудный, требует огромного мужества, но другого нет — только путь веры Христовой. А наша вера — как у трупа. Господь через апостола и говорит: вера без дел мертва. Что толку в этой вере, если заповеди Божии не исполнять? Никакого толку в этом нет.

Поэтому, если мы хотим, чтобы вера наша была живая, надо обязательно исполнять заповеди Божии. А чтобы эти заповеди Божии познать, нужно Священное Писание постоянно читать. Вот тогда наша жизнь принесет плод, в противном случае она, собственно, не имеет никакого смысла. Если мы в этой жизни Бога не увидим, мы Его и там не увидим. Понимаете, как это страшно? Поэтому надо все время стараться. Учиться ставить себя перед Богом для того, чтобы свою душу оживить. Аминь.