О подвиге Веры

o podvige veri Сегодня мы читали Евангелие о том, как Лука и Клеопа на пути из Иерусалима встретили Христа, но не узнали своего Учителя. А когда на трапезе Господь преломил хлеб, они Его узнали, но Он стал невидимым. Почему так? Неужели Он сразу не мог открыться им? И зачем Он стал невидим, в чем тут дело?

Господь всемогущ. Неужели Ему трудно прийти сегодня вечером к каждому домой и сказать: ты почему не веруешь? Выключи телевизор, пойдем в церковь. Вряд ли кто откажется, так с ужасом и пойдут и даже бегом побегут. Вообще выволочь всех из постелей и заставить молиться не так уж трудно. Только Богу это совсем не нужно. Господь хотел бы, чтобы мы жили верой. А что такое вера? Вера — это тот Божественный дар, который невидимые вещи делает видимыми. Это сила, которая Христа, невидимо здесь присутствующего, делает явно видимым, но не глазами тела, а очами души. И вот именно поэтому Господь удержал глаза ученикам: Он хотел их веры. А когда вера была явлена, Он им открылся, а потом стал невидим, потому что нет нужды в том, чтобы Ему явно присутствовать. Если бы Он явно присутствовал, тогда зачем вера? Она не нужна.

Вот мы сегодня совершали всенощное бдение, славили воскресшего Христа, и Он стоял среди нас и сейчас стоит. Знаем мы это или не знаем? Каждый раз, когда мы собираемся в храм, помним ли мы о том, собственно, к Кому мы идем на встречу, зачем мы идем? И, стоя уже в храме, не забываем ли мы о том, в Чьем присутствии мы находимся?

Господь хочет от каждого человека подвига веры, чтобы человек жил бы именно этой Божественной силой, которая невидимое делает видимым, и причем делает его настолько важным, вот как для Луки и Клеопы: они шли по какому-то делу, отошли от Иерусалима уже довольно далеко, а когда узрели Христа, то бросили все и вернулись назад. Потому что все житейское попечение, когда человек встречается со Христом, становится ненужным пустяком. Поэтому настоящие христиане всегда поступают не по целесообразности мира сего, а все свои поступки сообразуют с душевной пользой. Вот то-то и то-то мне предлагается. Будет это полезно моей душе или не будет полезно? По-житейски вроде так лучше, а для души вредно — тогда нет, я лучше поступлю так, как для души полезно, потому что этим я сделаю шаг навстречу к Богу.

Все-таки самое главное в нашем бытии — это встреча с Богом, а еще лучше сказать — не только встреча, а, собственно, жизнь с Ним, постоянное духовное видение того, что Он пребывает в мире, и действует, и участвует в нашей жизни. Поэтому вся духовная жизнь — это есть постоянное возвращение к Богу, постоянная память о Нем, постоянное сообразование всех своих слов, мыслей, поступков, чувств именно с Его волей — так, как будто мы Его уже узрели, как будто действительно мы Его видим. Потому что вера наша говорит, что Бог вездесущ и Бог всеведущ. Следовательно, даже если мы Его не видим, даже если мы Его не чувствуем, Он нас видит и Он нас чувствует. И мы должны руководствоваться не своими чувствами — наши чувства врут, они все искажены грехом, — а мы должны руководствоваться верой в то, что Он видит нас, и чувствует, и знает, и любит, и хочет спасти.

Поэтому если бы мы веровали Ему, то тогда бы мы и не отчаивались и не унывали. Мы все время к Нему бы обращались и ждали бы ответа; мы всегда бы у Него просили, что нам необходимо, и Он бы нам всегда давал. А мы просим как бы в пустоту, не веруя, что Он даст, поэтому и не получаем. Он Сам об этом сказал: если ты просишь, то проси с верой. А мы остаемся наедине сами с собой и в гордом ослеплении, собственно, о Нем-то и забываем. Мы вместо того, чтобы просить у Него спасения, продолжаем заниматься каким-то бессмысленным самосовершенствованием, которое абсолютно бесплодно, потому что мы никак не делаемся лучше. Сам себя исправить человек не может — просто одна страсть может вытеснить другую, и больше ничего. Это же понятно. Только Господь, Который нас создал, только Он нас и может исправить. И причем Он этого еще и хочет. И если бы мы не упирались в своем безумии, то тогда бы все шло гораздо лучше.

Вот апостолам это удалось понять, усвоить, и поэтому Господь дал им благодать, которая очистила их «от всякия скверны». И нам нужно стараться жить не своим разумом, а верой. По милости Божией, у нас есть Священное Писание. Мы можем в него вникать умом, и Господь через Священное Писание будет нас вразумлять, что нам делать, как нам быть. А мы опять надеемся на себя, на свои какие-то ухищрения, уловки, мы пытаемся выстроить свою жизнь так, как будто никакого Бога вообще нет. Стараемся все нормально, удобно, спокойно построить, никак не соотнося с Ним. Поэтому наша жизнь терпит урон. Мы видим, что целые государства рушатся без Бога, рассеиваются, как дым. Потому что Бог — Созидатель. Как без Него можно здесь что-либо устроить?! И если мы будем строить свою жизнь не на Его воле, не на Его заповедях, а искать каких-то ловких путей, чтобы прожить как-то иначе, вне Его, то все рухнет все равно. Это бесполезно.

Очень поучительно всегда наблюдать людей, высоко поставленных над другими, какие они бывают несчастные и убогие в старости, когда уже никому не нужны и всю эту власть, все почести у них отбирают. Потому что если человек живет не Богом, то, когда он теряет что-нибудь земное, эта катастрофа для него всегда ужасна. Человек прилепился к земному, а Господь-то хочет всех к Царствию Небесному привлечь. Поэтому Он старается человека как-то от мира оторвать, направить его взор к духовному, понемножку старается отнять вот это все земное, опять же для пользы человека, а человек приходит в ужасное расстройство, в отчаяние.

Поэтому нам надо стараться в себе веру возгревать, приумножать. Вера — это изначала, конечно, дар Божий. Если Бог не даст, то хоть все книжки прочитай, хоть лоб расшиби об пол церковный, веры от этого не будет. Вера — дар Божий, но ее можно возгревать, потому что вера — это есть еще и добродетель (от слова «делать»). То есть, если все время совершать дела веры, она будет расти. Допустим, если обстоятельства нашего бытия предлагают нам нечто совершить, но мы отвергнемся этого, потому что это противоречит нашей вере, то сразу сделаем большой шаг вперед навстречу к Богу.

Именно этим наша с вами жизнь должна отличаться от жизни прочих людей. Все живут так, как им хочется, так, как им нравится, и в соответствии с тем, что о них люди скажут. Поэтому все и одеваться стараются так, чтобы люди ничего не сказали; и в квартиру все хотят купить именно то, что видели у людей; и жизнь свою семейную, амурную хотят построить именно так, как у Александра Дюма прочитали.

Вот из этих стереотипов человек намечтает, намечтает себе и пытается так жизнь устроить. Ну, конечно, ничего из этого не выйдет. Потому что жить надо верой — не так, как хочется, не так, как люди скажут, не так, как бабушка научила, а так, как Бог велит. А так, как Бог велит, это весьма трудно, потому что Бог свят, а мы грешны. Поэтому все, что велит нам Бог, на первых порах очень трудно, пока не войдешь уже во вкус этой небесной жизни. Поэтому совсем немного людей ходят в церковь, и никогда не было много. Бывали времена, когда храмов было много и людей было в храмах много. Но люди в основном ходили не Богу молиться, а наряды друг другу показывать, ходили друг перед другом тщеславиться, гордиться — некие ритуалы были. Сегодня ритуал ходить на партсобрание, на демонстрацию, а завтра отменят и будет ритуал — в церковь. И будут ходить. Заставить весь народ в церковь ходить — это делать нечего. Два-три указа и немножко побольше милиции — и все как миленькие пойдут. И это уже все было. Но Богу-то это совсем не нужно. Поэтому Бог это в один прекрасный момент все и отнял и разрушил. Потому что уже невозможно было для Бога эту всю мерзость терпеть. Гнев Божий обрушился именно потому, что удивительное лицемерие было, обман, фарисейство. А Господь хочет живой веры.

И каждый раз, поступая по вере — не так, как хочется, а так, как Бог велит, — в самой мелочи, постепенно ты будешь способен на большее. Каждый раз, когда делаешь не то, что хочется, а то, что надо, ты делаешь шаг навстречу к Богу. Вот это путь к прозрению. А когда уже прозреешь, увидишь Бога, тогда тебе скажут: сделай какой-то малый грех, пустяк — или мы тебя убьем лютой смертью вместе с твоей женой, детьми и всеми родственниками. Ты скажешь: убейте меня, и жену, и всех детей с родственниками, но я не смогу даже вот этот пустяк нарушить. Почему? Потому что это Богу не угодно. Когда человек уже Бога узрит, он грешить не может вообще. Не может: лучше меня убейте.

Поэтому все святые мученики, которых мы прославляем, они так и предпочитали. Им предлагали иногда сущий пустяк: вот статуя идола, мы в этого идола абсолютно не верим, это железный, деревянный или каменный истукан. Вот кадильница горит — ну возьми кусочек фимиама и брось. Веруешь в своего Христа — и веруй в кого хочешь, только возьми и брось, иначе мы тебя... И начиналось: и кости дробят, и кожу спускают, и в масло кипящее кидают. Спрашивается: ну чего упорствует? Большинство же веруют в душе, и нормально, и в церковь не надо ходить, постов не надо соблюдать, Евангелие читать не надо — в душе мы все верующие. Веруй себе в душе — положи только кусочек вещества в огонь, воскури фимиам. Нет, идет на смерть, да еще радуется. А почему? Потому что он уже прозрел, он видит Бога. Так и Стефан, когда его побивали камнями, он увидел небо отверстым. Господи, да побивайте на здоровье камнями, да еще поострей, потяжелей возьмите, мне до этого дела абсолютно нет, я вижу небо отверстое! Какое мне дело до моего собственного тела? Моя боль, моя молодость, моя красота, мой ум — это все ничто по сравнению с тем, что я вижу.

Вот, человек прозрел. И к этому прозрению каждый из нас должен, по милости Божией, двигаться. Потому что вот здесь, где мы с вами стоим, пребывает вся полнота Божества: мы слышим и слово Божие, и Дух Господень здесь, Господь и Телом здесь присутствует. Вся полнота Небесного Царствия пребывает здесь. Никакого иного Царствия Божия нет и быть не может. И чтобы это увидеть, нужна просто вера. У нас есть, конечно, вера, она-то нас сюда и приводит, но мы еще пока слепые. Поэтому надо нам прозреть, надо молиться Богу: Иисусе, Сыне Давидов, чтоб нам прозреть. А для этого нужно делать то, что Он велит, нужно делать то, что Он нас просит. И тогда потихонечку будем прозревать. И тогда сможем быть готовыми к тому подвигу, к которому Он нас зовет. Тогда из аморфных, расслабленных людей, не способных ни на что, мы сможем не только себя управить, но еще и Церкви послужить, людям, этому миру. Может быть, действительно кто-то из нас станет солью земли, которая сможет этот мир предохранить от гниения. И может быть, по нашему малому подвигу Господь и жизнь этому миру еще продлит, чтобы еще какие-то люди к покаянию пришли, к вере, к прозрению. Помоги нам в этом Господь и благодать Божия. Аминь.

Храм Святителя Митрофана Воронежского,
14 сентября 1991 года, вечер