На третье обретение главы Иоанна Предтечи (2)

Иоанна Предтечу Господь назвал большим из всех рожденных женами, и в то же время Он сказал, что «меньший в Царстве Небесном больше его». Как разрешить эту антиномию: с одной стороны, он самый первый, а с другой стороны, самый последний? Дело в том, что Иоанн Предтеча жил до пришествия благодати на землю, до дня Святой Пятидесятницы, и был последним пророком Ветхого Израиля. Тем не менее он достиг устроения человека новозаветного. А устроение это достигается подвигом, прежде всего самопожертвованием. И до Иоанна были пророки, достигшие благодати Божией, которая приходила к ним, как бы минуя временные преграды, потому что не время еще было благодати Божией поселяться в сердцах людей, люди еще были к этому совершенно не готовы.

Взаимоотношения с Богом всегда связаны с жертвой. И чем больше человек готов жертвовать для Бога, тем больше он получает Самого Бога, то есть Его благодати. Взамен жертвы человек получает благодать Божию. И пророки, эти избранные Израиля, сумели войти с Богом в такие отношения, что помимо волов, овец, горлиц, десятой части имущества они отдали Богу всю свою жизнь, хотя все устроение тогдашнего бытия этого не предполагало. Ветхозаветный человек уделял Богу только часть: «Шесть дней делай, а день седьмый — суббота Господу, Богу твоему»; вот пришел такой-то день, ты должен принести такую жертву, и этого достаточно. Но пророки были предвосхитителями жертвенного служения Богу, поэтому Господь, естественно, и давал им то, что мог приобрести только человек новозаветный. Новый Завет требует, чтобы человек отдал всего себя. Поэтому всякий подлинно новозаветный человек, естественно, уже является как бы и пророком, становится в один ряд с теми людьми древности, которые сумели отдать Богу всю свою жизнь.

А Иоанн отличается от всех остальных пророков тем, что приобрел еще некую добродетель, которая воистину и во всей полноте есть христианская — добродетель смирения, — и этим тоже предвосхитил Царствие Божие. Он сказал о Христе: «Ему должно расти, а мне умаляться». Как он сумел это понять, особенно будучи человеком Ветхого Завета, когда ничего такого вокруг и видеть не мог? Это совершенно уму не постижимая вещь. И как это трудно, знает каждый, кто пытается вникнуть в тайну спасения, которая есть смирение себя. Вот поэтому Святая Церковь с такой благодарностью всегда прославляет память Иоанна Предтечи. Многие праздники, связанные с его именем, чтятся как великие праздники именно в силу того, что он хотя и жил на границе Ветхого и Нового Заветов, но достиг устроения совершенно новозаветного святого. В этом для нас его драгоценность.

Обычно святых прославляют для того, чтобы они явились всем нам примером жизни. А устроение и жизнь Предтечи столь высоки, что он не может быть примером, потому что это недостижимая для каждого из нас высота. Но те движения души, которые наблюдались в нем, мы должны, конечно, в той мере, в которой нам доступно, развивать в себе, и прежде всего жертвенное служение Богу.

Каждый из нас может немножко обернуться назад и посмотреть: чем я в своей жизни послужил Богу? Если я крещеный человек, я должен жизнь свою строить так, чтобы основной ее доминантой было служение Богу. Ну а что я такое делаю для Бога? Что я такого сделал, чему Бог порадуется? И потом на другой чаше весов посмотреть: а что я делаю себе, чтобы мне было радостно, мне было удобно, мне было легко, мне было приятно? И если мы хотим достичь Царства Небесного, надо стараться, чтобы на второй чаше было все-таки меньше, чем на первой, как Предтеча, который все положил на одну чашу. И в трудную минуту, когда он сидел в темнице и думал: «А правильно ли я сделал?» — и послал двух учеников к Спасителю: «Ну еще раз, еще раз, я знаю, что это Ты, но еще раз скажи,Ты ли Тот, Который должен придти, или ожидать нам другого?» — Господь успокоил его, сказал: ты во всем прав. И он с легкой душой предстал перед Богом, после того как ему усекли голову. Потому что он исполнил все.

Каждый из нас скоро тоже будет умирать, один через неделю, другой через двадцать лет, но и двадцать лет, и неделя проходят мгновенно. И многим из нас мечтается предстать перед Богом так, чтобы это было естественным продолжением нашей жизни, чтобы это был действительный переход от земной жизни в жизнь вечную. Но переход этот связан только с тем, насколько мы своей жизнью служим Богу, и наши взаимоотношения с Богом проверяются только Самим Богом. Мы никому не должны давать в них отчета, Бог видит все. Это с людьми мы можем всякую дипломатию наводить, с Богом это невозможно, тут все очень и очень конкретно: вот какая часть твоего сердца принадлежит Богу, а какая часть принадлежит тебе самому? От этого все зависит.

Подлинное, настоящее христианское устроение — когда все сердце принадлежит Богу. И жизнь нам дана на то, чтобы мы учились приносить эту жертву. Потому что ни тельцы, ни свечи, ни деньги Богу не нужны, хотя, конечно, когда человек делится чем-то и с Церковью, и с ближним своим ради Бога, это тоже есть жертва, но все-таки Господь хотел бы, чтобы сердце наше принадлежало Ему. И нужно стараться в этом упражняться. Почему упражняться? Да потому, что мы жадные и злые, и мы не можем сразу стать добрыми и щедрыми. Жизнь нам на то и дана, чтобы мы сумели умягчить свое сердце, а это дается подвигом, потому что злому и жадному очень трудно это все делать. И насколько мы сумеем, настолько Господь нас и примет, как аукнется, так и откликнется.

Бог никого не наказывает, человек все выбирает и строит себе сам. Вот каков ты есть, то ты и получишь: и такую жизнь ты получишь, и таких детей ты получишь, и такую семью ты получишь — ты все получишь то, что ты сам заслуживаешь. И после смерти получишь именно то, что ты заслужил себе сам, то, как ты сам себе здесь, на земле, все устроил. И незачем на кого-то пенять, кого-то обвинять, как мы обычно делаем. Нет, все промыслительно, всю свою жизнь человек устраивает сам.

Если формально посмотреть на жизнь Иоанна Предтечи, то с точки зрения здравого смысла все в ней было очень странно. Ничего он такого себе не устроил, не имел ни домов, ни одежд, ни злата, ни серебра, окончил свою жизнь в темнице, и по нелепой случайности ему усекли голову, потому что гордый царь пообещал девице дать ей то, что она попросит. И вот вроде все разрушилось, все было зря: ну подумаешь, две тысячи лет назад в крохотной Палестине, которую из космоса не видно, какой-то там проповедник кого-то крестил на Иордане. Но вот проходит две тысячи лет, и ничего подобного: и монастыри в честь него строят, и иконы пишут, и величание ему поют по всему миру, и никто не может его забыть. Даже те, кто и святых не почитает — протестанты, баптисты, — и они читают Евангелие, которое все наполнено Предтечей, которое с него началось. И оказывается, что этот человек, будучи самым, можно сказать, неизвестным, стал известным всем, и имя его стало самым распространенным на земле — Иоанн. В любом народе это имя самое известное.

Вот как все бывает. Человек думает, что он жизнь свою строит правильно, все делает как нужно, как у людей принято, — а перед Богом это ничто. И наоборот, у Иоанна Крестителя внешнего успеха никакого — зато есть подлинный, самый настоящий. И вот его жизнь, его смерть, его икона как раз нас и призывают, чтобы мы все время тоже стремились к тому, что настоящее, к тому, что вечное. Сумеем — достигнем, не сумеем — ну, как говорится, извините, нам были даны для этого все возможности.

Помоги нам, Господи, за молитвы Твоего Предтечи. Аминь.

06 июня 1995 г.