На третье обретение главы Иоанна Предтечи

Господь сказал: чтобы услышать сокровенные тайны слова Божия, нужно иметь уши. Имеются в виду, конечно, уши души, да еще определенным образом устроенные, потому что хотя Евангелие самая распространенная книга на земле, но вся глубина того, что там содержится, до большинства людей не может дойти, ум и сердце у них заняты другим. Вот сегодня мы читали отрывок из Второго послания к Коринфянам, где апостол Павел говорит: «Бог, повелевший из тьмы воссиять свету, озарил наши сердца, дабы просветить нас познанием славы Божией в лице Иисуса Христа». Апостол мог сказать это о себе, а мы таковы ли? Может ли каждый из нас сказать: до того, как меня коснулось слово Божие, я жил во тьме, но Господь просветил меня этим светом? Оказывается, может. Действительно, жизнь наша пусть незначительно, но все же стала отличаться от прежней жизни, которую мы вели до того, как соприкоснулись с Евангелием.

«Но,— пишет апостол Павел,— сокровище это мы носим в глиняных сосудах (то есть в очень хрупких: упал горшок и разбился вдребезги), чтобы преизбыточная сила была приписываема Богу, а не нам». Вот для чего Господь так устроил. Благодатию Божией человек становится причастен Самому Богу, но, чтобы ему не возгордиться, он остается внешне таким же немощным, в том же слабом смертном теле, подверженном болезням, искушениям и всяческим трудностям. Иначе человек не мог бы достичь той меры смирения, которая необходима, чтобы удержать благодать. И чтобы благодать Божия оставалась в сердце человека, Господь устраивает так, что эту жизнь мы проводим в стесненных обстоятельствах. Это необходимо, это есть закон духовной жизни. Поэтому апостол пишет: «Мы отовсюду притесняемы, но не стеснены; мы в отчаянных обстоятельствах, но не отчаиваемся; мы гонимы, но не оставлены; низлагаемы, но не погибаем». То есть хотя все часто колеблется и нам трудно, но то сокровенное, что есть у нас, вера наша, сохраняется.

И дальше апостол пишет: «Всегда носим в теле мертвость Господа Иисуса, чтобы и жизнь Иисусова открылась в теле нашем». Что значит мертвость? Господь умер за наши грехи. И каждый человек в купели крещения умирает вместе со Христом — умирает для греха. Вот эту мертвость мы должны носить в себе: для всего, что есть грех, мы должны быть как мертвые. Тогда действительно в нас будет воскресать постоянно свет Христов.

«Ибо мы живые непрестанно предаемся на смерть ради Иисуса, чтобы и жизнь Иисусова открылась в смертной плоти нашей». Каким образом мы предаемся на смерть? Вся наша жизнь должна быть умиранием за Христа. Мы должны жить так, чтоб жизнь отдавать за Него и за Его заповеди — то есть мы Его заповеди должны возлюбить больше своей жизни. Ведь что такое умирать? Это значит жизнь отдавать. Исполнение заповедей Христовых и требует отдания жизни. Человек, который живет для себя, хочет все время исполнять свою волю, а человек, который живет для Христа, исполняет все время волю Христа, а свою для этого приходится отсекать. Это, конечно, очень трудно. Поэтому христианская жизнь — это постоянная готовность к смерти за Христа, а иногда и действительно мученичество, если Господь сподобит.

«Но, имея тот же дух веры, как написано: я веровал и потому говорил, и мы веруем, потому и говорим, зная, что Воскресивший Господа Иисуса воскресит через Иисуса и нас и поставит перед Собою». Все это делается для чего? Чтобы потом совоскреснуть со Христом в последний день суда. Такой труд наш совсем не бессмыслен. С точки зрения обыденной, мирской, человеческой он, конечно, не имеет смысла, а если обратить свой взор в вечность, он становится главным. Но чтобы услышать слова Божии, воспринять глубоко в сердце, нужно иметь особый слух. Люди этого обычно не слышат, как малый неразумный ребенок, которому родители говорят, что вот этого делать не надо, и он знает, что родители правы, но все равно делает по-своему, проявляет неразумие. В результате этого потом бывает беда — но тем не менее он опять и опять творит свою волю.

Поэтому если мы хотим быть послушными детьми Отца Небесного, нам нужно потихонечку учиться управлять свою волю, иначе ничего не получится. И мы видим, как люди, которые жили до нас, начиная с участников евангельской истории и продолжая всеми святыми, преодолевали свою человеческую ветхость. Об Иоанне Предтече, память которого мы ныне празднуем, Сам Господь говорил, обращаясь к народу: «Что смотреть ходили вы в пустыню? трость ли, ветром колеблемую? Человека ли, одетого в мягкие одежды? Носящие мягкие одежды находятся в чертогах царских. Что же смотреть ходили вы? пророка? Да, говорю вам, и больше пророка». Почему Господь сказал, что Иоанн Предтеча больше всех пророков? Потому что его самоотречение ради Христа превысило всякую мыслимую меру, он отдал жизнь для того, чтобы дать место Христу. Он обличал царя, заранее зная, что ему за это будет. Не лучше ли было не связываться с Иродом, а помолчать? Все и так знали, что Ирод творит беззаконие. Зачем открыто об этом говорить, когда грозит тюрьма? Здравый смысл подсказывает, что с власть имущими не стоит связываться. Но в Иоанне Предтече звучал голос Божий, который ему говорил, что он должен обличить. И он, зная, что за это будет, все-таки оказал послушание, исполнил волю Божию. Он взял на себя этот трудный подвиг, который увенчался мученической кончиной.

Далее Господь говорит: «От дней Иоанна Крестителя доныне Царство Небесное силою берется, и употребляющие усилие восхищают его». Если мы будем стремиться лишь к тому, что нам хочется, делать лишь то, что приятно, мы, конечно, Царствия Небесного не достигнем. Царствия Небесного достигает лишь тот, кто заставлять себя делать то, что не хочется, но что делать нужно, хотя ему это и очень трудно. Молиться трудно? Трудно, но он молится. В храме стоять трудно? Трудно, но он стоит. Поститься трудно? Трудно, но он постится. Детей воспитывать трудно? Трудно, а он все равно этим занимается. Прощать обидчика трудно? Трудно, а он старается прощать. Помогать кому-то трудно? Трудно, а он все равно помогает в ущерб себе. И вот так во всем. Каждый человек, пусть он и неграмотный, знает, что такое хороший поступок, а что такое плохой. То, что плохо, делать легко; то, что хорошо, делать трудно. Ломать всегда легче, чем строить. Работать трудно, проще жить за чужой счет: пришел, перекантовался, поел, поговорил и ушел. Вроде бы день прожит, а что ты сделал за этот день? Ничего.

Большинство людей стремятся к такой жизни, чисто животной. Животное никогда не будет трудиться, если у него есть пища. Если кота кормить, он мышей ловить не будет. Кот не может понять, зачем ловить мышей, когда он сыт. С точки зрения кота это сущее безумие, а с точки зрения человека — наоборот. Он должен все время себя понуждать, и не только на труд телесный, но прежде всего на труд духовный. Обычно, когда человек только начинает ходить в храм, у него бывает большая ревность к молитве, и к посещению богослужения, и к чтению Священного Писания, и он стремится делать добрые дела. Но потом эти желания в нем понемногу затухают, и он застревает на чем-то привычном: правило читает, время от времени готовится к причастию; если это вошло у него в навык, читает Священное Писание. Этот порядок совсем неплох, но здесь нет развития, а нужно все время себя нудить, то есть нужно все время совершенствовать свое мастерство христианской жизни, нужно все время упражняться, улучшать свою жизнь, и внешнюю, и внутреннюю, все время себя понуждать. В противном случае, как только возникает застой, сразу начинается и деградация. К сожалению, это так. Только употребляющие усилие достигают Царствия Небесного.

Поэтому нам нужно учиться это усилие постоянно употреблять. Нельзя жить так, как нам хочется. Вот проснулся утром, а молиться не хочется — что же теперь, не молиться? Или сегодня среда, а мне хочется сыра. Сыр есть, конечно, не грех, даже свиное сало есть не грех — но в пост нужно себя понудить, немного потерпеть, немного себя заставить. Это понуждение и делает человека человеком. Животное так не может, животное способно делать только то, что ему хочется, то, что инстинкт велит. Пока ноги не затекут, кошка будет лежать. Если на одном боку устанет, или ей нужно размяться, потянуться, или она уже проголодалась, тогда она встанет, а так будет спать в теплом месте. Человек же, наоборот, должен все время быть в бодрости. Господь часто говорил: бдите и молитесь, бодрствуйте, пусть светильники ваши будут всегда горящие. Всегда нужна эта бодрость, нужно быть всегда готовыми идти в путь. В какой путь? В Царствие Небесное. Для этого придется, конечно, исправить весь навык своей жизни. Если мы этого не сумеем, значит, вся наша жизнь пройдет напрасно, мы ничего не приобретем.

Надо стараться приобрести воскресение со Христом, нужно все время жаждать той благодати Божией, которую получили апостолы. Дары, о которых пишет апостол Павел, должны стать и нашими тоже. А у нас и без них все хорошо: встали, поели, поговорили, куда-то съездили, устали — отдохнули. Так изо дня в день и переваливаемся. А сам себя спроси: чего я, собственно, хочу достичь? Вот я живу, у меня такие-то планы, я хочу этого, этого, этого. А где среди моих желаний желание Царствия Божия? На самом деле серьезно, внимательно мы об этом не думаем. Наша жизнь так устроена, что это у нас помещается где-то на периферии сознания. Разумеется, Господь и не даст нам того, что для нас второстепенно. А мы должны так управить свое сознание, свое сердце и желания, чтобы Царство Небесное было во главе угла, едино на потребу, и к этому уже все приложится остальное. У нас же все наоборот.

Поэтому нам нужно постоянно каяться. Что такое покаяние? Это не только писать записки: гордость, себялюбие, осуждение, злоречие, зависть. Да, это все есть, но покаяние — это не перечень грехов. Покаяние есть изменение жизни. В чем должно состоять это изменение? В том, чтобы желание Царствия Небесного все время вставало у нас на первое место. Покаяние есть постоянное памятование о мертвости Иисуса Христа, которую мы должны носить в своем теле. Он умер за нас, и мы должны умереть для греха. Да, мы постоянно сползаем в грех, поскольку общаемся с грешными людьми, поскольку сами грешные, дурно воспитанные, но каждый день мы опять начинаем сначала. Наше падшее естество предлагает нам лень, а вера наша предлагает нам труд, и мы за труд хватаемся обеими руками. Не хочу, а заставлю себя. Это и есть духовная жизнь, потому что так поступает только человек, в котором есть дух. Это уже принципиальное отличие от животного. Животное делает только то, что оно хочет, и то, что может, а человек, подлинный человек, тот, кто имеет в себе начаток жизни вечной, всегда стремится управить себя к лучшему. Вот это и есть покаяние: все время уходить от этого сползания и двигаться вверх.

Помоги нам в этом, Всемилостивый Господи, за молитвы Иоанна Предтечи. Аминь.

7 июня 1995 г.