Память Митрофана Воронежского

В день памяти небесного покровителя нашего храма святителя Митрофана Воронежского хочется вспомнить его светлую жизнь, его многотрудную и многообразную деятельность и тот большой плод, который он стяжал на ниве церковного строительства. Этот замечательный святой потрудился и как приходской священник, и как игумен монастыря, а потом и как святитель на кафедре весьма разоренной, ибо она долго не имела своего пастыря. Мы и величаем его первым епископом Воронежским, потому что он первый там все устроил и организовал, имея и талант от Бога, и мудрость, большую духовность, государственный ум, а также разнообразный опыт пастырской деятельности.

На Воронежской кафедре, куда владыку Митрофана назначили, ему пришлось начинать фактически с нуля. В те времена эти земли считались окраиной России, народ там был плохо просвещен в христианской вере, дело проповеди запущено. И книг тогда не было, не то что у нас сейчас изобилие, и учебных заведений, которые могли бы готовить достаточно грамотных священников. И поэтому тот, кто немножко представляет, из чего состоит архипастырское служение, может ощутить своим сердцем, как святителю приходилось трудно и тяжело.

Каждый христианин тоже призван к пастырству на своем уровне. Апостол Петр в Священном Писании так и говорит: «Вы — род избранный, царственное священство, народ святой, люди, взятые в удел». Поэтому начальник на работе — он пастырь своим подчиненным, офицер — пастырь для нижних чинов, регент в хоре — пастырь для своих певчих. И это все требует огромного напряжения души, нервов, ума, потому что тот, кто руководит, должен знать, что происходит с каждым. А если случается какой-то сбой, все взоры бывают обращены на руководителя, пастыря, хотя он в некотором смысле ни в чем и не виноват.

Так же и каждый мирянин перед Богом, и перед своим народом, и перед Церковью отвечает за порядок в своей семье. Чтобы все члены семьи были просвещены христианской верой, чтобы все молились Богу, соблюдали посты, читали Евангелие, ходили в церковь; чтобы все детки слушались родителей; чтобы папа трудился достаточно и дома было изобилие, супруга бы ни в чем нужду не знала; чтобы все было тихо, мирно, красиво, благопристойно и благочестиво. Вот задача. Ну а теперь спросим: у кого из нас это получается? Из сотен — у единиц.

Но семья — это маленький приход, а приходская церковная жизнь требует еще больших усилий. Из отдельных семей, из отдельных людей надо составить семью духовную, чтобы все любили друг друга, как братья и сестры. А это кому удается? Почти с уверенностью можно сказать, что теперь такого на земле и нет, потому что ненависть друг к другу встречается уже не только в семьях, но и в приходах. Внутри прихода существуют всякие расколы, люди друг против друга «дружат» и так далее. Иногда бывает такой антагонизм, что два не здоровающихся между собой человека могут у Чаши Христовой встретиться, причаститься и так же разойтись, ничуть не задумавшись, что их жизнь никак не соответствует тому, что должно в Церкви происходить.

Нам часто бывает стыдно за наших детей, за наших племянников: все время они во что-то влезают, ведут себя как-то совершенно непристойно. Так же стыдно и священникам, когда что-то безобразное начинает в приходе происходить. А теперь представим себе масштаб епархии, когда приходов много и их все надо привести к любви Христовой. Какой же это труд! Какой это должен быть человек, как он должен быть терпелив, как он должен быть умен, как он должен быть образован, как он должен быть необычайно смирен! И святитель Митрофан всеми этими качествами обладал в высшей степени. По настроению душевному он был монах, молитвенник, очень добрый пастырь, не просто церковный администратор, а любящий людей отец. Поэтому народ его прославил практически при жизни, и сразу после его блаженной кончины могила его была очень посещаема, там много чудес совершалось, его святость отмечена была и нетленными мощами, которые обрели впоследствии, уже в начале XIX века.

Однако как правило, люди очень плохо понимают, что же на самом деле стоит за епископским служением, если к нему подходить действительно правильно. И чем человек ответственнее относится к своему служению, чем он добрее, чем он трудолюбивее, тем ему тяжелее. Чтобы было легко заниматься управлением и воспитанием людей, нужно быть абсолютно безжалостным и совершенно бессовестным. Но таких людей, совершенно безжалостных и бессовестных, нет, поэтому в той или иной степени этот труд всегда связан со страданием, с болью.

Григорий Богослов сказал однажды, что самое тяжелое на свете — управлять людьми. Он сравнил человека с каким-то диким животным, у которого бывают разные проявления: и излишняя горячность, и необузданность, и много всего. Действительно, каждый из нас на своем примере знает, что мы самих себя не можем управить в нужном направлении — в том, которое мы избрали, в которое мы веруем, с которым мы согласны. А Церковь-то состоит из людей немощных, грешных, и все время с ними что-то такое случается, что выходит далеко за рамки, так скажем, евангельской жизни. Поэтому сердце епископа испытывает непрестанную боль за свою паству.

Каждый из нас время от времени переживает какие-то семейные проблемы, иногда драмы даже, трагедии. А епископу ежедневно приходят вести: там произошло это, здесь произошло то. То есть он постоянно должен решать проблемы, причем не свои. Своих, конечно, тоже много: артериальное давление, язва желудка, диабет, пневмония или со зрением что-то — все что угодно может быть. Но это его проблемы; его вообще никто не спрашивает, как он себя чувствует. Ну так посочувствует человек, языком поцокает: надо же. А дальше что? Дальше давай, и все. А что может сделать один человек, допустим, в наше безбожное время, в такой тяжелейшей ситуации, когда все силы ада, мощь капитала направлены на то, чтобы уничтожить в народе все доброе? Поэтому те, кто на этом поприще отличился, так и прославляются и Господом, и церковным народом. И слава Богу, что в нашей жизни встречаются добрые примеры христианской жизни, слава Богу, что такие бывали и в прошлом, и мы можем обращаться к таковым угодникам Божиим с молитвой, и они есть наши небесные покровители, учителя и заступники.

Святитель Митрофан был как раз один из таких удивительнейших пастырей. Из его жития видно, как незаметно, со смирением неся свой крест, очень много можно сделать. Такие люди, как он, совершенно безнадежное дело поднимают на огромную высоту, и это все вокруг понимают. Уж даже царь Петр, на что неуправляемый был человек, непредсказуемый, как теперь говорят: то одно в голову взбредет, то другое, то третье. То ему пить, то гулять, то жениться, то куда-то ехать, то плотником работать, то штурманом; то колокола поснимал, на пушки перелил, то войну выиграл — обратно давай колокола лить из этих пушек. То есть человек, с которым совершенно общаться невозможно, а перед Митрофаном Воронежским он был как овечка, говорил про него: «Великий старец».

Когда Митрофан умер, Петр сам, как простой мужик, нес его гроб. Этого никогда в истории человечества не было, ни до, ни после, чтобы император такой державы нес чей-то гроб, даже представить себе невозможно, а этот нес и плакал. Сам-то он был и грубый, и гневливый, и жестокий. Взять хотя бы такой пример: когда на Красной площади стрельцов казнили, Петр у палача попросил топор и лично, в охотку, несколько голов отрубил. Вот какой был зверь. Собственного сына казнил, без наследника трон оставил, а о Митрофане плакал.

Святитель во многом способствовал и в государственных делах Петра, и даже помогал ему своими деньгами. И не боялся царю перечить, правду ему в глаза говорил, только, конечно, говорил не с гневом, а с любовью и с кротостью. И его необыкновенная, божественная личность во многом умиротворяюще действовала на Петра. Мы, конечно, не знаем, это тайна Божия, насколько святой умягчил сердце этого необузданного человека, наполненного всяческими страстями, но он его оцерковил, оправославил. Петр-то считал, что в России все плохо, что надо учиться в Голландии, в Германии, в Англии, но благодаря Митрофану он увидел, что много хорошего есть и в России. В Европе-то в XVIII веке такого, как святитель Митрофан, уже не было. А это самое драгоценное, что бывает вообще на белом свете, и это гораздо важнее всяких достижений техники, военного искусства и прочего. Военных успехов Россия быстро достигла: Петр реформу провел — раз, раз, тут же и воевать научились, и оружие делать, и пушки; это все не проблема, любого можно в институте научить. А вот духовная жизнь требует очень тяжелого труда, это очень бережная, можно сказать, селекционная, труднейшая работа. И растерять это все можно очень быстро и просто. Поэтому такие люди, как святитель Митрофан, являются самым главным сокровищем нашей русской земли, которая полна всякими сокровищами, но это — самое драгоценное.

И такая близость к царю дала возможность смиренной и скромной фигуре святителя Митрофана вырасти до всегосударственного, всероссийского масштаба. Его замечательная роль, нисколько не навязчивая, без всякой борьбы за власть, без каких-то попыток воздействовать политически, интригами, а именно так, исподволь, одно его присутствие на своем месте и занятие своим делом благотворно влияло на царя, а через это и на всю общероссийскую ситуацию. В чем нам тоже подается известный пример, потому что часто нам кажется, что именно от внешних проявлений человеческой силы, каких-то реформ, внешних изменений много что может измениться к лучшему. На самом деле это не так. Перемены могут быть хороши, только если есть влияние в сторону перерождения к лучшему самого человека.

И из жизни смиренных священнослужителей, таких, как святитель Митрофан, мы часто видим, что человек, занимающий в масштабе государства даже не самое значительное положение, может очень много совершить. Каждый человек, трудясь на какой-то, пусть смиренной, должности, исполняя послушание, но если он делает это в общем направлении церковной жизни, согласует свои труды с волей Божией, то получает удивительный результат.

Вот взять наше время: вроде бы эпоха отчаянная, хуже некуда, настолько все дурно, и противно, и прогнило от начала до конца. Но надежду нельзя терять, потому что если каждый церковный человек в ту меру, в какую он может, начнет трудиться на этой ниве церковной жизни, то тьма будет отступать, как отступает она от света, который излучает одна всего лишь свечка: входишь в темную комнату, зажигаешь свечку — уже светло, уже можно предметы различить; к книжке поднес — читать можно. А свету-то от нее вообще ничтожное количество. Вот так и один человек с помощью Божией может совершить громадные по масштабу дела, потому что это зависит только от благословения Божия. А на всякое доброе дело есть благословение Божие! Ничего дополнительно не нужно, только трудиться. И когда таких людей становится хотя бы несколько, это уже огромная сила.

Вот живет семья, и в ней дети — двое, трое, может, четверо. Взять этих детей и воспитать нормально — получится четыре верующих, церковных человека, не ленивых, образованных, способных трудиться. И они, если только ими заниматься, в них ума вкладывать, смогут в дальнейшем сделать колоссально много. Казалось бы, самая скромная задача: воспитание детей. А оказывается, как это важно. Потому что представим себе: один из них будет Менделеев, другой Суворов, третий Боткин, а четвертый Иоанн Кронштадтский.

Понятно, что у каждого свой масштаб деятельности, но — и святитель Митрофан нам это указывает — один человек может очень много. И каждый из нас тоже должен стараться какую-то свою лепту вносить, чтобы наша жизнь не прошла бесследно. Никогда не поздно спохватиться и сделать какое-то количество добра, послужить и Богу, и людям.

Поэтому глядя на святых угодников Божиих, празднуя их память, надо нам ликовать не только внешне, но надо, чтоб и внутренне в нас нечто совершалось. И если это будет происходить, Господь этому поможет. И тогда мы тоже, может быть, не в такой мере, как Митрофан Воронежский, но вкусим Царствие Божие.