В неделю Всех Российских святых

Конечно, национальность - это некая особенность человека, но во Христе все такие особенности преодолеваются. Потому что хотя голос крови и силен в человеке и каждый из нас привязан к своим детям, сродникам, но все-таки духовная жизнь оказывает более мощное воздействие. Поэтому во Христе каждый человек становится русским. Эта русскость есть причастность к Православию, а не к каким-то лопарям, или к россам, или к кривичам, вятичам. Мы все давно тысячу раз перемешались, и уже нельзя выявить антропологический тип, который представлял собой чисто русский человек. Чисто русский человек - это так же несерьезно, как чистокровный американец. Так не бывает. Хотя о России и принято говорить как о нации, но это не нация, а как бы совсем другое: духовная общность.

Это огромное образование - русский народ - оформилось к концу девятнадцатого - началу двадцатого века. Сейчас оно сужается и, может быть, станет совсем маленьким, потому что дух, который скреплял нас, ушел. Всех обуяла немощь, слабость. И сегодня совершенно невозможно представить: как это Александр Невский или Александр Васильевич Суворов, имея сил меньше, чем у неприятеля, побеждали? Только за счет духа. Вот последняя война: на одного немца - десять русских. Ну, это понятно. А как наши предки меньшим побеждали большее? Непонятно, потому что этого уже нет. Все ушло на небо, а здесь не осталось ничего. Носители благодати Божией были истреблены физически, осталось несколько звездочек, от которых опять что-то разогревается теплое, духовное, настоящее. Но в масштабе такой большой страны это ничтожно мало. Поэтому некогда великий народ превратился в народ пьяниц, воров, лентяев, ни к чему не способных, не знающих, куда идти, что делать, совершенно беспомощных. Нас отовсюду гонят, везде бьют, везде презирают, о нас ноги вытирают. И поделом. Этой ночью в одной квартире, где-то в глубине двора, до пяти утра играла безумная музыка, и никто не нашел в себе силы встать, чтобы это безобразие прекратить. Можно даже проделать опыт: выйти на улицу и начать при всех раздевать кого-нибудь, или бить, или грабить. Никто не заступится: сил нет, немощь, слабость, трусость. Жалкий народ.

Конечно, тому много причин. Нельзя сказать, что люди во всем сами виноваты, хотя своя вина тоже есть. Нам было послано страшное испытание, и тех, кто веру пытался сохранить, уничтожали физически. Выжить удавалось тем, кто сумел приспособиться к духу времени, кто мимикрировал, чтобы ничем не выделяться на общем фоне. И эта мимикрия вошла в плоть и кровь. Поэтому нынешнее поколение - это, как правило (исключения есть всегда, слава Богу), дети и внуки либо тех, кто сумел приспособиться, либо тех, кто полностью отдался на волю дьявола.

Как же случилось, что огромный народ, такой славный, храбрый, сильный, здоровый и психически, и физически, оказался подмятым маленькой кучкой большевиков? Да, они были безжалостные и бессовестные подлецы. Но ведь трудно предположить, что какой-нибудь хан Узбек или Тамерлан несколькими веками раньше был менее безжалостным, чем большевики. Но все-таки тогда каким-то образом удавалось собрать, пусть не сразу, пусть по крупицам, тот самый дух, чтобы взять и сразиться с Мамаем, допустим. Или набраться храбрости и терпения, чтобы выгнать Наполеона, или в Сербию поехать воевать против турок. А сейчас даже и желания такого не возникнет ни у кого. Сочувствие-то, конечно, есть, а вот дальше, дела - нет.

Такая духовная слабость - результат отвержения Бога. К концу девятнадцатого - началу двадцатого века жизнь духовная почти покинула и монастыри, и бесчисленные храмы России. Иссякла духовная жизнь, все превратилось в хлопотливое житие. И Господь возревновал, потому что Россия - единственная страна во всем мире, которая всегда рождала святых в огромном количестве. Вот на сегодняшней службе мы сорок пять минут перечисляли имена только прославленных святых. Ни в одной стране такого не было и нет. А как святой получается? Святой получается только через страдания. "Многими скорбями надлежит нам войти в Царствие Божие". Либо человек сам себя обрекает на труд, на подвиг, на терпение, на молитву, на то, чтобы делать не то, что хочу, а то, что Бог велит, и изо всех сил старается, и наконец достигает благодати Святаго Духа. Либо Господь человеку помогает, создает такие условия, когда все его лучшие качества могут проявиться.

И вот Господь возревновал и попустил большевикам взять власть. Конечно, был определенный заговор, и Германия помогла: социал-демократов в вагоне прислали на Финляндский вокзал. Но понятно, что ни Ленину, ни Троцкому, какие бы они умные и ловкие ни были, ничего бы не удалось, если б не было на то Господней воли. Смешно даже: не имея в руках ни телевидения, ни всей прессы (ну и народ-то в массе газет не читал), что-то там на броневике сказать - и захватить власть. И все склонили голову под это ярмо сами, добровольно. А многие даже сейчас не верят, что уже освободились, по-прежнему боятся, что большевики опять придут. Хотя они давно уже ушли: последние вожди, какие уж они были большевики? Они совсем были немощные, их вообще не надо было бояться. И все равно народ трепетал. Отчего? Потому что не было любви к Богу. Только "совершенная любовь изгоняет страх".

И вот человек все по-прежнему чего-то боится. За что боится? За свой живот, за свое житие земное, которое все равно кончится. Бессмысленно, но, тем не менее, человек за это хватается. А Господь взял в один прекрасный момент дунул, и не стало большевиков. Но прежде чем их убрать, Он промыслительно подождал. Потому что общая слабость достигла такого предела, что вызвать святость к жизни, дать венцы людям можно было только через большие страдания. И хотя это было ужасное зло, но на фоне черноты звезды святости сияют еще ярче. Господь призвал в этот страшный период огромное число святых с земли Русской. Такая пажить! Миллионы людей прошли через страдания, которые просто невозможно представить. Большинство из живущих ныне об этих страданиях стараются вообще не вспоминать, как бы перешагивают через них, потому что даже мысленно оказаться в той ситуации страшно. А пережить это, перенести, вытерпеть возможно было только имея за плечами тысячу лет Православия. И многие не только оставались людьми, но и показали пример необычайного геройства, терпения. Как один из иерархов выразился: "Современные архиереи только и могут, что в тюрьме сидеть". Но уметь сидеть в тюрьме - это тоже дело совсем не простое, даже великое.

И вот мы с вами живем в этой удивительной стране, которую ненавидит весь мир, ненавидит и боится. Потому что понять, что такое духовная жизнь, Запад практически не может. И спасение людей, спасение вообще всего мира и то, когда антихрист придет, как это будет скоро, - на самом деле зависит только от того, что происходит здесь, у нас. А то, что здесь происходит, зависит от того, что происходит в Церкви, то есть каковы мы с вами, каждый из нас. Потому что христианин призван Богом для того, чтобы быть солью земли. Все христианами быть не могут, это невозможно. Христово стадо - это всегда стадо малое. Подлинный христианин - тот, кто свят, все остальные - грешники. И чтобы такую огромную массу народа удержать в каком-то более-менее приличном, не совсем гнилом состоянии, нужно иметь определенный процент людей, которые живут свято.

Не стоит город без праведников. Действительно, иногда посмотришь, что в Москве творится, думаешь: когда же сюда водородную бомбу кинут? А потом думаешь: ведь все-таки живет здесь и такой-то человек, и такой-то, и вот ради них и терпится Богом вся эта мерзость, которая разливается таким самодовольным, сытым, золотым блеском по всему миру, все эти ужасные сатанинские падения человека. Единственное, что этому может противостоять, конечно, жизнь святая. И каждый человек, который призван к Богу,- а каждый из нас к Нему действительно призван: к тому, чтобы молитвы читать, или в храм прийти, или вместо того, чтобы злом за зло кому-то воздать, наоборот, творить добро,- такой человек противостоит этому мировому злу.

А мировое зло очень хорошо в последнее время вооружилось. Люди умнейшие, талантливейшие в основном служат злу, которое уже почти готово поглотить весть мир. И единственное, что этому сопротивляется, - Русская Православная Церковь. Может быть, еще на Афоне кто-то противостоит. Больше никто и нигде. Поэтому на Церковь больше всего и нападение: и радио, и телевидение, и печать - все ополчились. И хотя Церковь вроде бы сейчас свободна, но терзаема больше, чем, допустим, десять лет назад. Просто это все сейчас стало наглядней видно, потому что сатана уже совсем не прячется, он совершенно откровенен. Как человек, который зарезал трех иноков в Оптине: он на ноже написал "666", не стал скрываться, что производил дела антихриста. Он это делал сознательно, он это делал с особым смаком и чувством, с ненавистью. Конечно, он в некотором смысле больной психически человек. Но ведь и всякий грешник есть психически больной.

Почему же люди внешне очень неплохие, и даже очень умные, и что-то из себя представляющие, может быть, даже чем-то замечательные, почему вдруг они не приходят в храм, почему они не каются в грехах, почему они не думают о Страшном суде, почему не задумываются над тем, что они являются слугами дьявола и приближают царство антихриста, почему им от этого не страшно? Что происходит? Около двухсот тысяч человек по всей России ходят в храм, хотя крещеных миллионы. И очень многие считают себя верующими и даже глубоко верующими, но в церковь им ходить некогда. Почему? Потому что то, что в миру, им слаще, чем жизнь духовная. А Христос уж как получится, Он на втором месте, на третьем, на четвертом. Христос, Он как бы на десерт.

Я понимаю, трудно спрашивать с какой-нибудь полуграмотной бабушки, которая не в состоянии газету прочитать. Ей как по телевизору скажут, так она и будет делать. Простой народ не преступник, он ни в чем не виноват, это малые дети: куда их поведут, туда и пойдут. Хотите - будем в Афгане воевать, хотите - еще где-то танками кого-то крошить. Но вот тот, кто образован настолько, что в состоянии прочесть книгу,- и, если он не читал Евангелия, он виноват, и виноват очень серьезно. Он есть преступник перед словом Божиим.

Почему разумный человек отвергает Евангелие? Почему, будучи умным, образованным, не идет дальше? Потому что он нечестный, потому что он гордый, потому что он блудный, потому что он плохой. Но он не хочет в этом признаться ни себе, ни другим. Он все время играет, все время из себя что-то изображает необычайное, все время пыжится. Господь наделил его и умом, и, может быть, какими-то знаниями, а человек за это цепляется, это его очень-очень надмевает. Поэтому он, конечно, гораздо больше виноват, чем какая-то там бабушка.

А мы с вами виноваты еще больше. Если человек отвергает Христа, то виноват в этом я, потому что не смог ему Христа явить. Если бы был во мне Христос, я бы сказал: "Витя, есть Бог!" - и он бы поверил. Как Серафим Саровский говорил: "Радость моя, Христос воскресе!" - и человек уходил совершенно другим. Когда-то давно, еще в молодости, я брал кого-нибудь из знакомых и вез в Елгаву, к отцу Тавриону. И кто хоть раз отца Тавриона видел, даже не говорил с ним, просто видел, тот уезжал оттуда православным христианином, независимо от того, татарин он, еврей или русский. Кто отца Тавриона видел, сразу делался таким маленьким, тихеньким, скромненьким. А если кому отец Таврион давал конфеточку, он ее брал двумя руками и молча на груди держал до Москвы. А потом, если некрещеный, крестился, если крещеный, воцерковлялся, если воцерковленный, значит, в семинарию. И причем в ста процентах случаев. Кого ни привозил туда, все уходили верующими без всяких заумных разговоров, доказательств: а что вы думаете об этом? а как вы считаете? а как вы относитесь к Александру Меню или как вы относитесь к экстрасенсам? Без всего этого, просто человек видел этот свет, и это было для него бесспорно.

Потому что когда с подлинным христианством человек сталкивается, ему как бы и деваться некуда. Поэтому суд Божий всегда начинается с Церкви. Почему? Потому что больше всего виноваты как раз призванные. Нас Господь всех призвал, чтобы мы сияли святой жизнью. А мы нет, мы свое. Вот мы с вами слово Божие прочли не по одному разу, мы приобщились к церковному богослужению, которое есть великая школа, каждое его слово - это просто бриллиант. У нас есть и храм, и нас окружает очень много хороших, достойных людей, и все-таки мы очень часто недостойны своего призвания, мы мелки, завистливы, обидчивы, злопамятны, недружелюбны, себялюбивы, не хотим ничем своим ради другого поступиться, мы безжалостны, ленивы. Нам бы поболтать, нам бы полежать, нам бы что-то о себе заявить, себя выпятить, нам бы все делать то, что хочется, нам бы во что бы то ни стало отстоять свое мнение. Да будь оно трижды даже и правильным, ну и что с того? Разве это главное?! Главное - жизнь духовная. Поэтому вся наша жизнь должна быть выстроена таким образом, чтобы все время всматриваться в свое сердце: полезно это или вредно для моей души, для спасения?

К сожалению, людей смиренных, кротких, трудолюбивых почти нет. Поэтому все и валится, и развалится до основания, если таковые не обретутся. Но даже если такие не обретутся, это не значит, что мы должны сидеть сложа руки и унывать. Нет, мы должны стоять до конца. Если мы не можем спасти мир, то постараемся хотя бы замедлить его падение, Поэтому каждый раз, когда мы делаем что-либо благое в Господе, мы должны знать, что противостоим общему мировому злу и этим самым приобщаемся к жизни святых, которые это делали до нас. Это делание в заметном объеме сохранилось только здесь, в России, хотя формально православных стран много. Поэтому кто воистину ищет духовного, тот отсюда не уедет никогда. А кто хочет пожить нормально, хорошо, кто хочет быть одетым по последней моде и каждую неделю пиджаки менять, тот уедет. Рыба ищет где глубже, а человек где лучше, где ему приятней, где ему вкусней, где ему ближе, где ему теплей. Каждый свое выбирает. Ничего, говорят, там тоже есть вера православная, там тоже есть храмы. Да, все есть. Одного только нет, самого главного - единого на потребу.

Поэтому надо нам все время помнить, что быть русским - это значит ощущать космический, вселенский масштаб происходящего. Все люди связаны, все мы - единый человеческий род, и от каждого нашего малого усилия здесь зависит очень много. Хотя каждый из нас знает свою немощь, свою неспособность сделать что-то настоящее, хотя наши возможности ничтожно малы, и тем не менее, когда эти малые возможности каждого из нас складываются, то оказывается, можно противостоять всему мировому злу: маленькую свечку в полной тьме видно за километр. Потому что мировое зло - это на самом деле ничто. Вся их наука, все их искусство, все их деньги, все их банки по сравнению с одним крестным знамением - это все дым.

Поэтому каждый из нас, кто хотя бы раз в день благоговейно перекрестится, сразу прибавит света в этом мире. А если он еще немножечко помолится, а если два-три слова на этой молитве нерассеянно пройдут, а если он к этому присовокупит какое-то ради Христа небольшое доброе дело, пусть какой-нибудь пустяк: например, в течение трех часов добровольно будет трудиться на своей работе, потому что восемь часов - это уж я молчу, это невозможно. Вот три часа, а потом по минутке прибавлять в течение какого-то времени. И это будет величайшее благо. Величайшее. Почему? Потому что понуждением к этому будут не деньги, не страх, что с работы выгонят, не желание пожить получше или услужить начальству, а желание сделать это ради Христа, ради правды Его, сделать не человеку, а Ему: смотри, Господи, вот это малое я приношу Тебе.

И наше время, оказывается, совсем не препятствует человеку достичь святости, какую имели древние отцы. Время такое же, Христос Тот же, Евангелие то же, Евхаристия та же. Подвизайся и делай. Вот отец Павел Троицкий, наш современник, великий монах, великий святой, совершенно во всем равный древним святым и обладавший такими дарами, которые имел и Серафим Саровский. Он жил в глубоком затворе, потому что свет, который был в нем, мир не мог вместить, этот свет бы его просто опалил. Как человеку грешному нельзя видеть Ангелов и нельзя слышать ангельское пение, иначе он умрет от разрыва сердца, так и миру невозможно было явить такого святого.

Поэтому великие подвижники часто скрывались в затворах. Например, Варсонофий Великий и Иоанн Пророк: они общались со своими духовными чадами через письма. И вот - отец Павел Троицкий, наш современник. Поэтому не унывая, уповая на помощь всех тех, кто жил на нашей земле до нас, будем стараться. Хотя нам и трудно, и больно, и страшно смотреть на нашу страну, на этот народ, который ворует у собственной Церкви: придет какой-то мужик крещеный и что-то украдет. Как же это страшно и тяжело, и приходится сражаться с этими русскими крещеными, которую церковную землю не отдают или еще что-то. Посмотришь, как дело обстоит у мусульман, как они всем миром мечети строят: и начальство, и простые люди, и образованные - все помогают, даже на уровне государства. Но здесь, у нас - нет, здесь - все не так. А почему? Потому что здесь всегда за каждую пядь будет беспощадная борьба с самим сатаной.

Постараемся же, дорогие братья и сестры, ту малую толику Духа Святаго, Духа Христова, которой мы сумели в храме приобщиться, хранить, оберегать, возгревать, ценить и благодарить Бога день и ночь за то, что Он нас из этой тьмы вызвал к свету. И будем стараться в этом добре сохраниться, устоять, чтобы оно стало целью нашей жизни. Вот во имя чего надо жить, вот что ценно и важно. Об этом свидетельствуют все святые, огромное их множество, которые жили до нас на нашей земле и в этом храме молились.

Недавно из газет мы узнали, что в наш храм Благовещения Пресвятой Богородицы в 1924 году приезжал Патриарх Тихон и служил здесь литургию. Представляете, ходил своими ножками по этому полу, на котором мы теперь с вами стоим! А кто он был? Простое русское лицо, нос картошкой. Можно с уверенностью сказать, что в Голливуд бы его не взяли. Но дело же не во внешнем виде, не в красоте. Как светилось это лицо, озаренное благодатью Святаго Духа! Какой кроткий взгляд! "Тих он" - так говорили о нем. И люди заражались этим светом.

Будем же молиться ему и всем нашим святым сродникам: все святые, в земле Российской просиявшие, молите Бога о нас.

Аминь.