Ностальгия

kochegarka 1 Кому не знакомо это слово, или душевные переживания о прошлом, или тоска по малой Родине – там, где родился, где прошло детство и отрочество, где положено начало взрослой и интересной жизни ее открытиями и удачами, приобретениями и потерями. Горловка. Теперь, почти каждый день в сводках военных действий с Юго-Востока Украины упоминается этот шахтерский городок. Всякий раз, приезжая на малую Родину, стремился посетить памятные места, которые волнуют мое сердце.

И когда удавалось снова увидеть дом, где я жил, вернее то, что от него осталось – развалины, образовавшиеся в 70-х годах прошлого столетия, а позже – просто небольшие холмы, и рядом все те же, только чуть постаревшие деревья и совершенно пустую улицу, – в душе разливалось непонятное, какое-то щемящее ощущение узнавания себя во времени и пространстве.

Набираешь в поисковике «фотопанорама шахты Кочегарка», и разворачивается объемная картина Горловки, можно сказать, как на ладони. Открывается панорама всего города с террикона старейшей шахты Донбасса, основанной полтора столетия назад, в 1867 году.Смотреть.

Взгляд выхватывает золотистый купол Никольского Собора, в котором я был крещен, когда мне было от роду три года. Чуть правее здание УВД, а за ним рынок, еще правее универмаг и междугородний телеграф-телефон, потом, через трамвайные пути и дорогу, большое здание Донбассэнерго. Именно в этом здании находился стачечный комитет шахтеров Донбасса, куда я обратился за поддержкой 19 августа 1991 года в дни попыток нелегитимного захвата власти в СССР. Стачкому понадобилось сутки на сборы и размышления – 20 августа шахтеры согласились поддержать законную власть в Москве, но один из украинских депутатов все же высказал мнение об отделении Украины – «иначе Россия зальет нас кровью…»

За зданием Донбассэнерго едва просматривается городской парк. Еще правее магазин-пассаж, куда мы с друзьями заходили подкрепиться вкусными чебуреками. И вот, наконец, Дом культуры, с которым для меня многое связано. Здесь началось и закончилось мое музыкальное образование: играл на домре в детском струнном оркестре. Особенно хорошо у нас получалась песня «Реве та стогне Днiпр широкий…» Здесь же занимался в спортивной секции классической борьбой. Дотянул только до второго разряда, потом Армия.

Рядом с Домом культуры стоял танк Т-34, в память об освобождении Горловки от фашистов. Он одним из первых ворвался в город, прокладывая своими гусеницами дорогу для пехоты.

После занятий музыкой мы с ребятами любили забираться на этот героический танк, проникали даже внутрь и крутили его башню во все стороны. Единственную трудность представляла крышка люка толщиной в два сантиметра. В один из морозных дней, вдоволь «навоевавшись» в этом танке, вылезли наружу и, закрывая люк, с размаху попали по моему ботинку. Превозмогая боль, с помощью друзей доковылял домой – оказалось, перебит большой палец левой ноги. Потом шутили: в мирное время получил ранение.

Фотопанорама продолжала беспристрастно показывать пейзаж сегодняшней исстрадавшейся Горловки. Лишь изредка, когда изображение увеличивается, можно видеть результаты артиллерийских обстрелов: от выбитых окон до выгоревших квартир или этажей многоэтажных домов. Рядом, совсем недалеко от подножия шахты, расположено здание железнодорожного вокзала. Сюда до военных действий регулярно приходили поезда, в том числе и из Москвы. Теперь добраться в Горловку можно только автобусом через Ростов-на-Дону и через границу, где сохраняется окно, контролируемое пограничниками ДНР. Если ехать поездом через Харьков, а потом автобусами, простояв предварительно несколько часов на трех блок-постах и предъявляя соответствующее разрешение на проезд в зону АТО, то, в принципе, можно добраться до Горловки – при одном условии: если тебя не задержат в качестве диверсанта или пособника террористов.

Наконец-то вижу место, где прошло мое детство. Раньше здесь была улица из двухэтажных в два ряда выстроенных еще до Отечественной войны домов. И называлось это место «Стандартные», вероятно из-за одинаковости домов. И когда спрашивали: «Откуда ты?» – мы отвечали: «Со Стандартных». В конце улицы, среди множества посаженных деревьев, стоял памятник погибшим воинам. Сюда 9 мая приходили с цветами. Школьники выстраивались в две шеренги и также возлагали цветы. В середине 50-х и вплоть до 60-х годов это место часто посещали: сказывалось недалекое прошлое – Великая Отечественная.

Чуть далее железная дорога, а за ней поселок Первомайский; частные дома и домики с раскидистыми фруктовыми деревьями манили к себе своими плодами и ягодами. Под предводительством старших ребят ночью, тайком от взрослых пробирались в эти дворы нарвать вкусных и сочных яблок. Иногда хозяин выбегал с ружьем и стрелял в воздух, тогда приходилось бежать со всех ног.

Было время, когда совсем не было средств на пропитание. Мама выбирала одну из красивых полочек, сделанных мною из фанеры, и мы с ней шли в Первомайский к нашим знакомым эту полочку продавать. Мое присутствие обеспечивало стопроцентный успех: покупатели удивлялись, как маленький мальчик мог выпиливать лобзиком такую красоту.

Теперь на месте Стандартных построен молокозавод. Работает ли он сегодня? Сюда иногда прилетают снаряды из Дзержинска, где хозяйничают «укры». В начале шестидесятых прошлого столетия, двенадцатилетним мальчишкой я вместе с мамой ходил пешком от шахты Глубокой до Дзержинска в поселок Новгородское к нашим сродникам. Здесь в основном жили немцы – потомки тех, кого пригласила из Германии Императрица Екатерина Великая. По рассказам матери, когда фашисты во время войны вот-вот должны были захватить Донбасс, немцев собрали и отвели к лесу, чтобы расстрелять. Но в последний момент приехал комиссар и отменил расстрел. Практически всех посадили в вагоны и отправили за Урал и в Казахстан, с собой разрешили взять только документы и самое необходимое. К этому моменту мама была замужем и жила в другом месте, да и фамилия у нее уже была украинская.

Далее еле угадывается небольшая зеленая поляна, окруженная с двух сторон железной дорогой. Это место наших детских футбольных встреч. Лучше всего у меня получалось играть в защите – редко кому удавалось пробиться к воротам.

Вот появились корпуса машиностроительного завода имени С.М.Кирова. Крайний слева – 3-й цех, куда я после восьмилетки пришел работать токарем, пройдя предварительно трехмесячную профессиональную подготовку. Завод стоит сиротливо, как, впрочем, и другие предприятия, в связи с военной обстановкой. Крайний справа – 12-й цех, куда я перешел по просьбе начальства за год до призыва в армию, поскольку цех только-только построили и была острая потребность в рабочих моей специальности. После обстрелов завод пытаются восстановить но все чего-то не хватает: то ли денег, то ли необходимых материалов, то ли рабочих рук. Хотя, если шахты стоят без работы, и завод не нужен.

Строчки эти даются нелегко. Не потому, что видишь родные места, а скорее потому, что родную землю ежедневно обстреливают из оружия различного калибра, так называемая украинская армия.

Ностальгия не только по Горловке. Почти полвека живу в Москве. За это время и здесь набралось много мест, в которых радостно щемит сердце от воспоминаний, как сначала с маленьким, а потом и взрослеющим сыном проводили свободное время. Школа, в которой он учился, ребята, с которыми дружил... Да, ностальгия бывает не только по каким-либо местам, это чувство возникает и когда встречаешь старого друга. Или просто давних знакомых.

Раньше совершенно не обращал внимания на трепетное отношение своей матери к вещам. Не единожды предлагал выбросить маленький столик с треснувшей доской и купить новый, но мама всякий раз мягко отговаривала: «Давай как-нибудь потом?». Много позже я узнал, что этот столик сделал отец, которого уже нет, а вещи сохраняют память о нем. Выветривается и искажается память об ушедших, а вещи лишь ветшают, упрямо свидетельствуя о прошлом.

Когда же идет война, все меняется очень быстро, даже само представление о жизни. Скайп – интересное изобретение. Два года назад, в начале войны на Донбассе, племянник показывал по скайпу из Горловки обстрелы фосфорными бомбами. Падают белые огни в форме больших капель, словно праздничный салют, с единственным отличием: салютные огоньки не долетают до земли, а эти прожигают и саму землю, загораются деревья в рощах, где мальчишками мы проводили все лето. А совсем недавно старший брат с женой дали возможность послушать артиллерийскую канонаду; через открытое окно, были слышны даже автоматные очереди. Стрельба велась до двух часов ночи, потом, видимо, «укры» подустали.

Мои родственники живут на войне: кто-то привык (у старшего брата со слухом плохо и ему ничто не мешает спать, а средний включает погромче телевизор, и уже не поймешь, где стреляют: в фильме или на улице), а для кого-то каждый день как последний – если снаряд не долетел, значит еще живешь, хотя давление повышается, а таблетки и капельницы лишь отдаляют этот последний день. Старший с женой сидят на чемоданах, раздумывая: ехать к детям в Москву сегодня или завтра. Привыкли ночевать в прихожей на полу. Жестко спать, но другого выхода нет: если снаряд попадет в квартиру через окно – тогда все, а если через стену – есть надежда спастись от осколков. Что держит в этом аду – родные стены? Да просто вся жизнь, прожитая здесь, в Горловке.

Ностальгия – не только тоска, а, скорее, любовь к родным местам или близким. Особенно щемит сердце, когда слышишь песни, тех почти уже забытых лет. Недавно по центральному телевидению показывали фильм о Валерии Ободзинском. Певец с редким красивым голосом пел простые, но, главное, понятные и очень важные для состояния души песни моей юности. И до сих пор они не оставляют равнодушными никого. А как теплеют глаза ветеранов Великой Отечественной войны, когда в их присутствии поют: «Вставай страна огромная…» И они, совсем уже немощные, готовы опять ринуться в бой на защиту своей Родины.

Когда я, привыкший ездить всегда на своем автомобиле, вдруг на время становлюсь «безлошадным» и перехожу в разряд пешеходов, эта перемена приносит мне необъяснимую радость. То ли от того, что я еще могу ходить, то ли от воспоминаний о времени, когда передвижение пешим ходом была для меня основным и привычным...

А есть еще радость, которую испытываешь в православном храме, почувствовав на себе Божию благодать: она чуть-чуть коснется – и ты словно уже в Царствии Небесном и от радости мысленно обнимаешь всех, кто находится рядом. И если различные события не позволяют недели две послужить в храме Благовещения Пресвятой Богородицы, то возвращаешься в него, словно в родной дом, с теми же переживаниями ностальгии. С той лишь разницей, что храм, кроме душевной радости, помогает тебе найти дорогу в Отечество Небесное.

А будешь ли еще в Отечестве Небесном? До конца дней твоих ответ не ясен. Но именно оно для нас является вожделенным, поскольку только там, в Царствии Небесном, мы можем соединиться с Богом – целью и смыслом всей нашей жизни.

Может ли быть ностальгия по Отечеству Небесному? Может, если вдруг однажды коснется сердца благодать Духа Святого, как далекий отблеск Царствия Божия.

Протоиерей Александр Шестак

Фото с сата: tw1npeaks.blogspot.com/2015/01/3.html