Периодика с главной страницы

Гос­по­ди Вла­дыка жи­вота мо­его!..

Ты нас учил лю­бить вра­гов,
Не мстить, не гнать за зло зло­де­ев,
Про­щать ко­рыс­тных дол­жни­ков
И опа­сать­ся фа­рисе­ев.
Ты за­вещал за­кон блюс­ти,
Не за­бывать в скор­бях о Бо­ге
И крест без­ро­пот­но нес­ти
По деб­рям жиз­ненной до­роги…
Но Бо­же, Бо­же, как для нас
Твои сло­ва не­выпол­ни­мы,
Как каж­дый день и каж­дый час
Мы ду­хом зло­бы одер­жи­мы!
И, пре­лесть ми­ра воз­лю­бя,
Тво­ря рас­путс­тво до мо­гилы,
Как да­леки мы от Те­бя,
Как близ­ки к кня­зю тем­ной си­лы!

1936

*** 
Не важно, что было вокруг, и не важно,
о чем там пурга завывала протяжно,
что тесно им было в пастушьей квартире,
что места другого им не было в мире.

Во-первых, они были вместе. Второе,
и главное, было, что их было трое,
и всё, что творилось, варилось, дарилось
отныне, как минимум, на три делилось.

Морозное небо над ихним привалом
с привычкой большого склоняться над малым
сверкало звездою — и некуда деться
ей было отныне от взгляда младенца.

Костер полыхал, но полено кончалось;
все спали. Звезда от других отличалась
сильней, чем свеченьем, казавшимся лишним,
способностью дальнего смешивать с ближним.
                      25 декабря 1990

Когда Она в церковь впервые внесла
Дитя, находились внутри из числа
людей, находившихся там постоянно,
Святой Симеон и пророчица Анна.

И старец воспринял Младенца из рук
Марии; и три человека вокруг
Младенца стояли, как зыбкая рама,
в то утро, затеряны в сумраке храма.

Тот храм обступал их, как замерший лес.
От взглядов людей и от взора небес
вершины скрывали, сумев распластаться,
в то утро Марию, пророчицу, старца.

И только на темя случайным лучом
свет падал Младенцу; но Он ни о чем
не ведал еще и посапывал сонно,
покоясь на крепких руках Симеона.

Подробнее: ...

Мне голос был. Он звал утешно,
Он говорил: «Иди сюда,
Оставь свой край глухой и грешный,
Оставь Россию навсегда.

Я кровь от рук твоих отмою,
Из сердца выну чёрный стыд,
Я новым именем покрою
Боль поражений и обид».

Но равнодушно и спокойно
Руками я замкнула слух,
Чтоб этой речью недостойной
Не осквернялся скорбный дух.